Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

Ведомство полковника Вишневского , напомним, разместилось в Доме Свободы, а полковник Сумароков со своими штабными структурами расположился в гостинице «Европа». Именно здесь началось формирование первых боевых частей Томской добровольческой дивизии, впоследствии вошедшей в состав Средне-Сибирского корпуса Западно-Сибирской (потом Сибирской) армии. Недостатка в кадрах на первых порах не было, к вечеру 31 мая, когда в город вступил чешский отряд, его уже встречали 500 вооруженных томских добровольцев. Оставленного большевиками оружия на городских складах тоже вроде бы хватало. Убежавшие советские, правда, сумели забрать с собой практически все пулемёты, зато оставили почти всю артиллерию. Для тяжелых и громоздких орудий на двух пароходах красной флотилии места просто не нашлось, поэтому томские большевики вынуждены были удовлетвориться лишь двумя пушками, размещёнными ещё 29 мая, в период боёв за город, на одной из барж, стоявших в устье реки Ушайки. Эту баржу потом прицепили к одному из пароходов и потащили за собой, тем, собственно, и удовлетворившись. Что же касается остальных орудий, то с них совдепщики поснимали замки, хотели забрать их с собой, да в спешке забыли в одном из кабинетов исполкома, так что почти вся артиллерия в целости и сохранности сразу же досталось сибирским добровольцам.

Всё, как мы видим, шло, в общем-то, достаточно хорошо, но вдруг 4 июня случилась очень большая неприятность, со своей должности был снят полковник Сумароков и назначен скромным инспектором артиллерии, той самой, кстати, что досталась белым в наследство от томских большевиков. Формально он числился как бы заместителем сначала командира дивизии, а потом и корпуса, но фактически стал исполнять обязанности обыкновенного интенданта, то есть тылового чиновника по снабжению. Другой бы на его месте не сильно огорчился, некоторые особо «одарённые» службисты с большим трудом, за взятки и унизительное низкопоклонство годами добивались таких доходных мест, но Николай Николаевич Сумароков был заслуженным боевым офицером, поэтому лично его такое назначение однозначно оскорбило.

Что же послужило поводом к опале? По словам капитана Василенко , появление полковника в городе в первые часы после победы мятежа в золотых имперских погонах бывшей царской армии чрезвычайно возмутило представителей новых демократических властей и прежде всего членов Западно-Сибирского комиссариата, которые, пользуясь представившимся вскоре случаем, настояли на том, чтобы немедленно снять Сумарокова с должности начальника городского гарнизона. По имеющимся в некоторых источниках сведениям, командующий Западно-Сибирским военным округом полковник Гришин-Алмазов 3 июня прибыл из Новониколаевска в Томск с докладом к уполномоченным Временного Сибирского правительства и здесь получил от них прямые указания по поводу впавшего в немилость строптивого офицера.

Николай Николаевич пытался защищаться, направил 12 июня письмо в адрес командующего округом с просьбой перевести его на какую-нибудь должность в строевую службу, но не тут-то было. Его реляция осталась без ответа, более того, как только полковник Сумароков в середине следующего месяца прибыл из тылового Томска в находившийся на передовой линии фронта Иркутск, по делам службы, его тот час же завернули назад и перевели на ещё более незначительную должность инспектора химической комиссии. Такого рода армейских структур и в помине не было тогда в Сибирской армии, их, кажется, только ещё предстояло создать, так что Сумароков , по сути, оказался военачальником без войска. Вконец обидевшись на подобного рода притеснения, Николай Николаевич отказался с того момента подчиняться каким-либо приказам, но в Томск всё-таки уехал. После этого начальник штаба Сибирской армии пригрозил отдать взбунтовавшегося полковника под суд военного трибунала за неподчинение, в ответ Сумароков просто взял и послал начштаба Белова (Виттенкопфа), а также самого командарма Гришина-Алмазова , что называется, куда подальше. На этом, собственно, вся история и закончилась, поскольку вскоре всем стало не до опального полковника. Более подробно о всех перипетиях сумароковского дела можно узнать из томской газеты «Понедельник» (за 9 января 1919 г.).

Освободившуюся должность начальника войск томского гарнизона 4 июня 1918 г. занял подполковник Анатолий Николаевич Пепеляев , герой (Георгиевский кавалер) Первой мировой войны, родной брат видного столичного деятеля кадетской партии Виктора Николаевича Пепеляева . Герою подполковнику поручили продолжить формирование Томской добровольческой дивизии, а потом назначили её командиром. На ключевых постах дивизии по-прежнему, как и при Сумарокове , остались члены внепартийной, т.е. офицерской подпольной организации. Так что, по-сути, с заменой Николая Сумарокова на Анатолия Пепеляева ничего такого особенного как бы не произошло, кроме того, что Томская дивизия, а потом и Средне-Сибирский корпус приобрели замечательного командира и очень талантливого молодого полководца.

6. Формирование добровольческих частей

В Томске было сформировано четыре стрелковых полка, командирами которых стали: первого – подполковник П. И . Иванов , второго – полковник Е. К. Вишневский , возглавлявший в период подготовки мятежа один из лучших отрядов офицерской подпольной организации*, третьего – полковник А. Г. Укке-Уговец , четвёртого – штабс-капитан Н. Ф. Шнапперман , находившийся до недавнего времени во главе организационного отдела той же нелегальной офицерской организации. Начальником штаба дивизии назначили капитана К. Л. Кононова **, руководившего в подполье отделом связи. Кавалерийский дивизион поручено было сформировать, а потом и возглавить атаману Енисейского казачьего войска, двадцатисемилетнему правому эсеру Александру Сотникову . В январе текущего года он уже пытался организовать вооруженный антибольшевистский мятеж на территории Енисейской губернии, но неудачно, долгое время скрывался после этого, а незадолго до описываемых событий нелегально прибыл в Томск.

_______________

*В томском подполье весной 1918 г. существовало, как минимум, две нелегальных боевых организации (одна эсеровская, а другая офицерская), контактировавших между собой, но имевших отдельные организационные структуры. Обе организации формально подчинялись при этом единому политическому руководству в лице ведущих западно-сибирских функционеров от эсеровской партии, имевших выход на находившихся в харбинской эмиграции министров Временного правительства автономной Сибири.