Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть II. Камышловское духовное училище на рубеже XIX-начала XX веков

В обучении скрипичной игре М. М. был ограничен во времени: в училище было четырёхгодичное обучение, и, следовательно, его ученики должны были продолжать своё учение где-то в другом учебном заведении – естественнее всего в семинарии. Некоторые из них и продолжали учиться в семинарии под руководством известного в Перми скрипача и дирижёра оперы Григория Кузьмича Ширмана. [84]Известно, что двое из них – Борчанинов Павел [85]и Боголепов Витя [86]добились такого совершенства в скрипичной игре, что принимали участие в камерных концертах. Попутно нужно сказать, что один их приватно учившихся у М. М. играть на рояле учеников Григорий Богомолов [87]– продолжал обучение в музыкальной школе Петерсон в Перми и сделал большие успехи, позволившие ему выступать в качестве аккомпаниатора в ответственных концертах.

Но самым главным, что было «душой» М. М., в чём проявился его талант, чему он отдал больше всего свою энергию и силы – это было его хоровое дело – организация и руководство хорами. Автор сего может осветить только часть этой деятельности и при этом, очевидно, не основную, а только часть её, относящуюся к деятельности М. М. в духовном училище. Он привил любовь к пению многим из своих учеников. Он воспитал целый ряд певцов, которые заявили себя таковыми ещё в стенах училища, как Иван Переберин, певший потом в Екатеринбурге в архиерейском хоре [88], Иван Медведев [89]и его брат, Еварест, певший впоследствии в Пермской архиерейском хоре. [90]Хорошими певцами были в училище: Сергей Филиппов, обладатель чудесного альта [91], Шеломенцев – дискант. [92]На славе был Вася Лирман [93]и другие ученики. Хор духовного училища был четырёхголосный, т. е. и басы, и тенора – свои «доморощенные», но, конечно, только условно носившие эти названия, а по существу – они были чем-то вроде вторых альтов и дискантов. Впрочем, среди учеников были такие сторонники «крепкого» усвоения наук, что не удовлетворялись одним годом учения в одном и том же классе, а дублировали его и, с Божьей помощью, «вызревали» в юношей 17-ти лет с наружными признаками, присущими этому возрасту и с голосом «густым», приближающимся к басу. Из них то и рекрутировались басы. Вспоминая об этом таком юноше – Накарякове Анфиногене – М. М. так и выразился: «Это у меня был бас». [94]

Участие в хоре было богатейшей школой обучения пению, поскольку это было, как тогда называли, «партесное» пение [95], причём участники его (хоры) расширяли круг своих теоретических познаний: об итальянской нотной системе, о ключах соль и фа, о различных нотных знаках, как диез, бемоль, бекар, об обозначении тактов, пауз и таких обозначений, как forte [96], piano [97], crescendo [98], diminuendo [99]и пр. А как измерить развитие музыкального вкуса и ознакомление с разными композиторами в результате участия в хоре?! В репертуаре хора были широко представлены такие композиторы, как Бортнянский [100], Турчанинов [101], Луппов [102], Дегтярёв [103], Аллеманов [104], Металлов [105], Ведель [106]и др. Хор исполнял четыре из шести «Херувимские» Бортнянского, лучшие произведения Турчанинова на песнопения «Страстной седмицы», «Хвалите» Дегтярёва, Рождественский канон Аллеманова, «Покаяния» Веделя и многие, многие другие произведения. Он исполнял такие шедевры духовной музыки, как «задостойники» [107], «каноны» и пр. Репертуар хора был на уровне самого квалифицированного хора губернского масштаба. Нужно отдать справедливость Михаилу Михайловичу, что он следил за новинками в духовной музыке и по «живым следам» вводил их в репертуар своего хора. Так, «гласовое» пение по-Ставровскому [108]введено было немедленно при появлении из печати этого сборника. Громадное количество нот М. М. переписал от руки со своим классическим почерком.

Нити от «правого» клироса церкви дух[овного] училища уходили глубоко в провинцию, где оседали его певцы и где они были пропагандистами церковной музыки. На родине автора сего, в Тече, существовал хор, в репертуар которого входили наиболее популярные номера, исполнявшиеся хором духовного училища. В 1902 г. автору сего пришлось случайно присутствовать за богослужением в церкви Каменского завода в день «Троицы» и выслушать концерт «Преславися днесь…», обычно исполнявшийся хором «духовников» Камышлова. Не представило большого затруднения разгадать, откуда этот концерт попал в этот хор: псаломщиком в этой церкви был Бирюков Андрей [109], певший во время обучения в дух[овном] училище в хоре М. М. Некоторые из б[ывших] учеников М. М., участников его хора, унаследовали от него влечение к руководству хором, например, Старцев Василий [110], Богомолов Григорий. Отдал некоторую дань этому и автор сего. [111]

Много энергии и труда вложил М. М. в воспитательную работу в училище. Естественно она шла по линии его предмета – пения. В памяти навсегда остались песни, которые ученики исполняли под управлением М. М. на вечерах: «Зазвучали наши хоры», «Над Невою резво вьются…» И любовь к пению иногда толкала учеников на такие мероприятия, которые можно назвать не только смелыми, но даже дерзкими. Так, однажды в училище поставлены были отрывки из оперы М. И. Глинки «Иван Сусанин», причём исполнители выступали в костюмах. Ученик Иванов спел «Не о том скорблю, подруженьки» [112], надзиратель Иван Николаевич Ставровский – «Чуют правду», хор под управлением М. М. исполнил «Разгулялася, разливалася…» и «Славься». Для иллюстрации сцены в лесу в действие введена была ещё песня в порядке домысла «Какой непроглядный и сумрачный лес». Всё это детски наивно, но ведь исполняли то в основном дети.

За время работы М. М. в училище не раз в нём ставились вечера с декламацией и пением, живое участие в которых принимал М. М. В 1902 г. на специальных торжествах в честь пятидесятилетия со дня смерти Н. В. Гоголя и тысячелетия изобретения «Кириллицы» хор под управлением М. М. исполнил величественные гимны: «Перед именем твоим мы склонились, Гоголь вдохновенный» – в честь гоголевского юбилея и «Братья, двоицу честную в день сей радостно почтим» – в честь просветителей славян – братьев Кирилла и Мефодия. Всё это несомненно свидетельствовало о том, что «бурса», какой она изображена в «Очерках» Н. Г. Помяловского, отступала, вернее – её отступали», и в этом отступлении её, вернее – притеснении и изгнании большую роль сыграл М. М. Литературно-вокальные вечера, которые устраивались «духовниками» в училище, позднее, в семинарии, уже вылились в форму блестящих вечеров-концертов. Таким концертом явилось, например, выступление пермских семинаристов в июле 1911 года в Верх-Теченском селе б[ывшего] Шадринского уезда. Вот программа этого концерта.

1. Корнилов, муз[ыка] трио: «[Белеет] парус» – исполняли – Медведев Еварест [1-й тенор], Топорков Пётр [2-й тенор] [113], Олесов [Алексей] [бас] [114]…, аккомпанировал на рояле Богомолов Григорий.