Рой Медведев - Революция и Гражданская война в России 1917—1922

Ленин также не сумел ни во время революции, ни в последующие годы Гражданской войны правильно оценить настроения, значение и возможности такого массового и важного в нашей стране сословия, как казачество. Почти все большевики смотрели на казачество и казачьи районы как на потенциальную Вандею, и они не сумели хотя бы нейтрализовать казачество, а это было возможно при более разумной политике. Однако в официальной исторической науке критика высказываний или деятельности Ленина пока еще невозможна. Такую критику можно встретить лишь в том случае, когда она опирается на самокритику Ленина, к которой он прибегал, как известно, весьма во многих случаях.

Можно надеяться, что в будущем положение исторической науки в Советском Союзе изменится к лучшему, и новое поколение советских историков будет избавлено от той невыносимой и мелочной опеки и от того давления, которые вынуждают их к умолчанию или даже к прямым фальсификациям. Не вполне свободны от разнообразных форм идеологического давления и западные историки-советологи. Большая часть советских архивов для них также закрыта, как и для нас. Однако западные историки могут использовать многочисленные эмигрантские источники, которые для нас, советских историков, по большей части все еще недоступны. Работая над книгой о Гражданской войне на Дону, я имел возможность лишний раз убедиться, что большая часть материалов и документов, относящихся к истории революции и Гражданской войны, находится в архивах, но они все еще не введены в научный оборот. Когда-нибудь это положение изменится.

Моя книга выходит в свет за границей, хотя она рассчитана главным образом на отечественного читателя. Рукопись этой книги прочитали некоторые из моих друзей, и я постарался учесть их замечания и пожелания.

Одно из утверждений, наиболее часто повторяемых западными историками, состоит в том, что в отличие от Февральской революции Октябрьская социалистическая революция в России не была закономерным результатом происходивших в нашей стране социальных, экономических и политических процессов. Тем более нельзя считать эту революцию закономерным результатом событий, происходивших в начале XX века в Европе и во всем мире. Эта революция стала результатом непредвиденного стечения обстоятельств, умело использованных Лениным и большевиками. Английский советолог Д. Лейн писал, например, в одной из своих книг: «Большевистская революция не была неизбежным событием <���…> После отречения царя возник политический вакуум, который и заполнили большевики» [14] Политика и общество в СССР. Лондон, 1970. С. 48. .

Американский историк и советолог Р. Дэниэлс также утверждал в одной из своих статей: «С любой разумной точки зрения большевистская революция была отчаянной игрой с весьма небольшими шансами на успех и с еще меньшими шансами, чтобы продержаться какое-то время. Слепая случайность поставила Ленина у власти, и она же позволила ему удержаться у власти после победы в трудные дни. Именно стечение непредвиденных обстоятельств обусловило отход России от привычного курса современных революций и проложило дорогу для того уникального явления, каким стал коммунизм XX века. <���…> Октябрьская революция победила вопреки какому-либо рациональному расчету, но лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, на которые никто не мог рассчитывать. Возникновение и сохранение большевистского режима в этот ранний период – почти что историческое чудо» [15] Русское обозрение. США, 1967. С. 339–340; см. также сб.: Русская революция. Нью-Йорк, 1970. С. 180. .

В одной из своих статей Дж. Биллингтон свидетельствовал: «Некоторые из западных историков продолжают рассматривать Октябрьскую революцию как случайное вмешательство разрушительной стихии и не видят в ней никакого глубокого смысла, а на ее последствия смотрят со смешанным чувством растерянности и бессильного гнева, с каким обычно встречают вмешательство бессмысленных стихий в человеческие дела» [16] Мировая политика. 1966. Апрель. С. 457. .

Этим утверждениям нередко противостоят прямо противоположные утверждения о неизбежности и неотвратимости свершения и победы Октябрьской революции. «Если даже и можно говорить, – писал бывший коминтерновец И. Бергер, – что Ленин и окружавшие его большевики “совершили” революцию, все же еще ближе к правде утверждение, что они сами были результатом “совершившейся” революции. Я лично убежден, что существовало движение, которое нельзя было уже ничем и никак остановить и которое вынесло в первые ряды Ленина и его соратников. Я не хочу умалять значения нескольких десятилетий подготовительной работы русских революционеров, но я утверждаю, что главной причиной победы большевиков в октябре было то, что за них был народ» [17] Бергер И. Крушение поколения: Воспоминания / Пер. с англ. Я. Бергера. Firenze: Aurora, 1973. С. 19. .

«Что произошло в 1917 году? – восклицал такой открытый враг большевиков, как И. Бунин. – Произошло великое падение России, а вместе с тем и вообще падение человека. Неизбежна ли была русская революция или нет? Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все недостатки, Россия росла, цвела, со сказочной быстротой развивалась и изменялась во всех отношениях. Революция, говорят, была неизбежной, ибо народ жаждал земли и таил ненависть к своему бывшему господину. Но почему же эта будто бы неизбежная революция не коснулась, например, Польши и Литвы? Или там не было барина, не было недостатка в земле и вообще всякого неравенства? И по какой причине участвовала в революции Сибирь с ее допотопным обилием крепостных уз? Нет, неизбежности не было, а дело было все-таки сделано и под каким знаменем? Сделано оно было ужасающе, и взамен синайских скрижалей, взамен Нагорной проповеди, взамен древних божеских уставов в Россию пришло нечто новое и дьявольское» [18] Бунин И. А. Под серпом и молотом. Лондон; Канада, 1975. С. 211–212. .

Иного мнения придерживался русский религиозный философ Н. Бердяев. «Очень важно помнить, – писал он в книге “Истоки и смысл русского коммунизма”, – что русская коммунистическая революция родилась в несчастье и от несчастья, несчастья разлагающейся войны – она не от творческого избытка родилась. Впрочем, революция всегда предполагает несчастье, всегда предполагает сгущение тьмы прошлого. В этом ее роковой характер. Новое либерально-демократическое правительство, которое пришло на смену после февраля, провозгласило отвлеченные гуманные принципы, отвлеченные начала права, в которых не было никакой организующей силы, не было энергии, заражающей массы. Положение Временного правительства было настолько тяжелым и безысходным, что вряд ли его можно строго судить и обвинять. Керенский был человеком революции, ее первой стадии. Никогда в стихии революции, и особенно революции, созданной войной, не могут торжествовать люди умеренных, либеральных взглядов. Принципы демократии годны для мирной жизни, да и то не всегда, а не для революционной эпохи. В революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди, склонные и способные к диктатуре. Только диктатура могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии… Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным отношениям. И он победил, он нашел лозунги, которым народ согласился подчиниться. В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. России грозила полная анархия, анархический распад, – но он был остановлен коммунистической диктатурой» [19] Цит. по газ.: Русская мысль. Париж, 1974. 8 августа. .