Хачик Даштенц - Зов пахарей

Силою веры До церкви св. Ахберика оставалось совсем немного. И вдруг глазам моим открылась неповторимая картина горной страны.

Несколько сасунцев волоком хотели поднять из глубокого ущелья громадный мельничный жернов. У них было приспособление в виде колеса, сколоченного из грубого дерева с колом посередине. Кол был с отверстием. Жернов водрузили на кол, через отверстие в нем продели длинную цепь, а к цепи приладили железные прутья. Мужчины по трое взялись за эти прутья, упираясь в них грудью, чтобы не нарушилось равновесие. Еще запрягли семь волов, те тоже тащили, и на крутых каменистых склонах пропасти все вместе тужились – пытались удержать гигантский жернов, готовый каждую минуту сорваться в бездну и унести с собой людей. Человек восемнадцать – двадцать, считай, было. У всех смуглые, почти коричневые лица, все – в шерстяных головных уборах, на одежде – на спине – козлиная шкура нашита.

Среди них выделялся высокий, могучего вида старик – одежда вся запорошена мукой. Он шел позади всех и следил, чтобы жернов не соскочил с подпорки. Два дня назад горный ливень размыл старую мельницу дядюшки Миро, стронул с места верхний камень жернова и унес в пропасть. Люди говорят, от камня в это время снопы искры летели. Этот случай еще больше укрепил веру хутцев в силу и могущество своей мельницы.

Рассказывают, Григорий Просветитель* на обратном пути из Кесарии на горе Аватамк вступил в бой с язычниками Тарона. Предание гласит, что он с одним только деревянным крестом в руках победил тьму-тьмущую огнепоклонников и, убив главных жрецов Дисане и Демитри, предал сожжению их тела, а пепел сбросил в воду с моста Фре-Батман. Оставшиеся в живых жрецы и жрицы выбежали из-под развалин своих храмов и превратились в куропаток. Просветитель преследовал их до последнего и сбрасывал в пропасть возле горы Аватамк, потом заваливал громадными каменными глыбами.

* Григорий Просветитель – основатель армянской церкви, первый армянский патриарх, крестивший армян в 301 году.

Только одному хромому дьяволу удалось уцелеть, за это он поклялся всю жизнь быть канатоходцем и прислуживать в церквах св. Карапета и св. Ахберика, чистить там очаги, а пепел по ночам сбрасывать с Фре-Батмана.

До сих пор народ Тарона верит, что, когда все спят, хромой дьявол с громадной корзиной за плечами приходит, собирает золу в этих двух церквах и, перепрыгивая с горы Шамирам на Цовасар, спешит через Маратук к мосту мастера Батмана, чтоб высыпать пепел в воду.

Когда-то сасунцы обнаружили в своих ущельях большие глыбы каменной соли. Будто бы это бывшие каменные книги огнепоклонников, которые Григорий Просветитель швырнул вслед убегающим жрецам. И особенно хутцы верят, что их мельничные жернова сделаны из этих скал. Вот почему крестьяне с семью упряжками спустились в пропасть, чтобы поднять со дна ее священный камень.

Вот они остановились передохнуть. И когда раздался голос Миро: «Вста-ли!» – пастухи вскочили на упряжки, кликнули друг друга, волы потянули цепь, и жернов снова пополз в гору. Среди них я узнал талворикского Фадэ – он сидел на первой упряжке, свесив ноги прямо в пропасть. Фадэ со своего Хтана первым заметил, как ливень уносит жернов, и, подхватив лопату, с громкими воплями поспешил на помощь. Я, недолго раздумывая, сбежал в ущелье, быстро приблизился к старику Миро и встал рядом с ним, подставив грудь под железную цепь.

Тропинка в горах, петлявшая среди сливового кустарника, растерянно уткнулась в утес, сбившись с пути. Сбился с пути и мельничный камень, унесенный в пропасть ливнем. И мы плечо к плечу, рука к руке, с верою взявшись за дело, волокли его по скалистому склону вверх – к солнечной вершине.

Волы медленно двигались вперед, плотно прижимая копыта к земле. «Еще немножко, родимые, ну же!» – подгонял их мельник Миро.

Наконец с большими трудностями жернов вытащили на вершину горы, по тряской бугристой дороге докатили до дверей мельницы; слегка наклонив, внесли на руках в помещение и водрузили на место.

Фадэ тут же пошел привел в порядок мать-ручей, и мельница с шумом заработала, зафырчала.

Хозяин мельницы, дядюшка Миро, угостил всех обедом и, узнав про мою историю, оставил меня у себя – спрятал в нижнем помещении мельницы.

Всю ночь перед моими глазами мощное течение с силой ворочало мельничный камень, и я, глядя на это, думал о разрушенной и обновленной мельнице, об этом удивительном мельнике Миро и о тех горцах, чья воля оказалась сильнее стихии. Только могучая воля могла достать со дна пропасти упавший туда жернов. И невольно я сравнивал судьбу нашего народа с мельницей сасунца Миро. Жестокий ливень истории швырнул жернов судьбы нашего народа в пропасть. Кто первым заметит смертельную опасность и криком оповестит-поднимет всех на ноги? Кто достанет поваленный камень из пропасти и снова водрузит на место?

Это должны сделать мы с верой великой в груди – если мы все объединим свои силы и сделаем нашу волю одним гигантским тягачом, невозможно, чтобы камень нашей судьбы остался лежать на дне пропасти.

Аве На рассвете пришел на мельницу один брнашенский житель. Принес просо смолоть. Миро назначил ему очередь и спросил, какие, дескать, новости на свете. Брнашенец поведал нам о том, что Геворг Чауш и Андраник два дня назад пришли в Гехашен и убили предателя Аве.

Он свой рассказ начал издалека. Рассказал, как ему самому рассказали.

«Приходят к светлой памяти Серобу-паше, докладывают: дескать, у одного из дядьев Геворга Чауша детей нет, хочет он новую жену взять. Сероб-паша поручает дело Геворгу Чаушу. Геворг дядю убивает, но потом мается, места себе не находит. Встает, идет к Андранику. «Андраник, – говорит,- Сероб-паша моей рукой дядю моего убил из-за женщины, а сам почему же тогда с Сосе в горах кружит?» Андраник встает, идет к Серобу-паше. «Паша, – говорит, – оставь Сосе в каком-нибудь месте, навещай ее когда хочешь, но с отрядом не води». А Сероб-паша ему отвечает: «Это не твои слова – с чужого голоса поешь. Кто против того, чтобы Сосе в отряде была, пусть складывает оружие и уходит от меня». И Сероб у всех, кто против Сосе, отбирает оружие. И у Андраника. И у Геворга Чауша. Когда он так всех разоружил, гехашенский староста Аве прознал про это и – прямиком в Муш – к мутасарифу. Мутасариф ему говорит: «Ну что, староста, ты сам знаешь, Сероб-паша всех нас обжег, и еще как. С доброй ли вестью ты к нам пришел?» – «Хозяин, у него спереди и сзади стены обвалились…»

Мутасариф на радостях целый кувшин золота дает Аве, чтобы тот помог им поймать героя Согорда. Аве берет золото, берет немного желтой желчи и возвращается домой. Дома кладет желчь в сыр и несет Серобу-паше. А Сероб-паша страсть как любил сыр. Сидят они втроем: