Хачик Даштенц - Зов пахарей

Раз в неделю учитель Мелкон заставлял учеников повторять армянский алфавит. Ученики должны были назвать подряд все буквы, перемежая их утренними песнями и шутливой перебранкой армянских селян. Такой способ запомнить алфавит в стихотворной форме выработал наш учитель Мелкон, преследуя цель навеки запечатлеть в памяти учеников вид армянских письмен, их начертание и последовательность. Произносить стихи надо было так, чтобы казалось: на дворе утро и пахари зовут друг друга в поле.

– Айб, бен, гим, накрошу, поем…

– Чего поешь? – прерывает ученика варжапет* Мелкон, насупив брови.

– Клулика в виноградном листе с красным перцем. Взрыв смеха в классе.

– Хорошая штука клулик по-мушски, да еще с красным перцем, но только после того, как выучишь урок, – пригрозил учитель. – А не то, видишь, вон они, розги.

– Наоборот, сначала поесть, а уж потом выучить урок,- пробурчал смуглолицый паренек, неприязненно покосившись на связку тонких прутьев, сложенных в углу для неслухов и лентяев.

– Скажи-ка «Зов пахарей» ты, – обратился господин Мелкон к другому ученику, сидевшему впереди и получавшему по математике и армянскому одни пятерки с плюсом.

Светлоглазый, востроносый, с кудрявыми волосами, спадавшими на лоб, – таков был Санасар, мальчик из Сасуна. Перед тем как ответить урок, он всегда обращался к горе Марута’, словно бы набираясь у нее силы. «Йя, Маратук!» – говорил он, как заклинание, и только после этого шел отвечать урок. За что и прозван был одноклассниками «Йя Маратук».

Санасар с готовностью поднялся и, воскликнув свое обычное «Йя, Маратук!» – задрал лицо кверху и зачастил вдохновенно:

Айб, бен, гим, Вставай,

Оваким, Да. эдж, за,

Подводи быка. Э, ыт, то,

Поднимайся, Тато… Ра, сев, вев,

Работай, как лев, Тюн, ре, цо,

Вымой лицо. Вьюн, пьюр, ке,

Топай, Срке, Ев, о, фе,

О, прилечь в холодке.

– Молодец, Санасар! Ты из какой деревни в Сасуне?

– Из села Джртник, провинции Бсанк.

– Я доволен тобой, мой сын. Вот как надо отвечать «Зов пахарей», а не думать о том, как бы наесться клулика с перцем, – заметил учитель Мелкон и, раскрыв журнал, поставил против имени Санасара очередную пятерку с плюсом.

И хотя замечание относилось к сидящему на последней скамье ученику, тот по-прежнему был поглощен тем, что происходило внизу, в ущелье, и совсем не слышал своего учителя.

– Мамикон, где ты, очнись.

– Айб, бен, гим, вставай, Оваким. Да, эдж, за, запрягай быка, – повторил вслух смуглый парень и, быстро распахнув окно, выпрыгнул на улицу. – Я пошел, учитель, – послышался голос Мамикона уже с улицы. Перебегая с кровли на кровлю, он устремился к садам Дзоратаха.

За последнее время кое-кто из учеников по разным причинам вынуждены были оставить учебу. Но ни один из них не покинул школу таким дерзким, недозволительным образом.

Из ущелья послышались женские крики, и занятия в школе были прерваны.

Следующий день был субботой.

Учитель Мелкон рано утром поспешил в квартал Сурб Маринэ к родителям давешнего ученика.

Дом их стоял на берегу реки.

Когда учитель добрался до их дома, Мамикон с каким-то свертком под мышкой направлялся к мосту, соединявшему квартал Сурб Маринэ с кварталом Кох.

– Мамикон! – окликнул учитель паренька.

Тот остановился и почтительно поздоровался с учителем.

– Сын мой, вчерашний случай потряс наш город, но благоразумно ли было уходить с урока, не сказав до конца «Зов пахарей»…

– Мой урок кончился, учитель. Прости меня и дозволь поцеловать твою руку.

– Руку священнику целуют. Я ведь не священник.

– Нет, позволь мне поцеловать руку человека, посвятившего армянскому алфавиту тридцать лет жизни. Да будет благословен Месроп Маштоц, наш Первый учитель. Будь благословен и ты, мой учитель Мелкон.

– Ты что же, уходишь из города?

– Нельзя юноше в моем возрасте сидеть как ни в чем не бывало на школьной скамье.

На глаза учителя Мелкона набежали слезы.

– Иди, мой сын. Не могу тебя удерживать. Правда, в моем классе одним учеником станет меньше, но зато в народе одним Арабо станет больше. В прошлом году Рыжий Левон из Копа уехал в Америку, теперь ты уходишь. Кто же будет слушать уроки учителя Мелкона, окончившего школу Жарангаворац при церкви св. Карапета? Кто будет теперь учить наизусть «Зов пахарей»? Тебе бы еще немного поучиться, чтобы самому читать «Нарек»* и «Хент» («Безумца») Раффи.

* В Армении существует давняя традиция называть «Книгу скорби» великого армянского поэта Григора Нарекаци (951-1003) по имени ее автора – «Нарек».

– Мне достаточно, учитель Мелкон, сколько я проучился, мне хватит пока. Я в горы ухожу. И вернусь к тебе тогда только, когда армянский крестьянин снова пойдет вспахивать поле, когда пахарь запоет свою песню. Дай бог, чтоб я застал тебя в добром здравии, учитель.

– Ступай, мой сын, и да поможет тебе бог. Пока зерно не поспеет, нет жатвы. И если у тебя есть вера хотя бы с горчичное зернышко – ты горы своротишь.

Учитель Мелкон поправил наброшенное на плечи старое пальто и затянулся табаком, а Мамикон продолжил свой путь, напевая вполголоса:

Если венценосная лира Гохтана умолкла,

Пусть с неба спустятся бессмертные души

Армянских храбрецов крестить.

Переходя мост Фре-Батмана, Мамикон увидел на берегу одного из воспитателей школы. То был учитель армянской истории господин Сенекерим, каждое утро он спускался к речке умыться студеной водой.

Сегодня вид его был мрачен.

Господин Сенекерим не заметил своего ученика, иначе он непременно бы остановил его и попросил перечислить все провинции Армении.

Мамикон же шел, чтобы увидеть их наяву, обойти самому и сотворить наново, возродить бессмертный Зов пахарей.

Бдэ Но я должен зайти к Бдэ. Это мой дядя. Как мне покинуть город, не получив благословения моего дядюшки Бдэ?

Неважно, что дядя мой торговец горшками. Сейчас он занят очень важным, полезным делом – он начал писать историю города Муша, к тому же на древнеармянском грабаре, а ведь на грабаре затрудняется писать даже учитель Мелкон, выпускник школы Жарангаворац при церкви св. Карапета.

Бдэ писал при свете масляного светильника, когда я бесшумно вошел в комнату и молча встал у него за спиной. Он последний раз обмакнул перо в черные чернила, написал еще одну фразу и, взяв в руки исписанную страницу, прочел вслух…

«Вступление»

Родовым гнездом Рыжего попа было село Арцвик, что в провинции Хут-Брнашен. Называлось оно также Крпник-Арцвик. Основателем рода был рыжебородый священник, у которого было сорок отпрысков. Одна ветвь этого рода в свое время подалась в сторону Моткана, из Моткана ушла в Муш, отсюда она растеклась по окрестным деревням. Это были светловолосые, синеглазые армяне, работящие и храбрые, доброты безмерной, честности беспредельной. Рыжий поп имел евангелие, которое называлось «Кочхез», заглавные буквы в ней изображали птиц, ныне она считается утерянной. В конце рукописи имелась «Памятная книга» – Ишатакаран. В старину армяне приносили клятву на этой книге.