Раффи - Меликства Хамсы

Во времена преемника Ибрагим-хана Мехти-хана обстоятельства переменились. Хотя русские в это время уже овладели Карабахом, однако земельный вопрос и права хана еще не были определены. Русские, как было сказано выше, были слишком высокого мнения о роли хана. Используя это обстоятельство, Мехти-хан начал пользоваться большими правами, чем прежде.

И хан, и его окружение хорошо понимали, что времена их уже миновали, понимали, как преходяще и неустойчиво их положение, и поэтому спешили воспользоваться предоставившимися возможностями.

Мехти-хан начал щедро раздавать своим близким, родственникам и друзьям земли, села и поместья. Уверенность действиям хана придал сам князъ Мадатов, который как военно-окружной начальник был назначен русским правительством для надзора за деятельностью хана и поддержания порядка в недавно завоеванном крае.

О происхождении князя Мадатова мы подробно рассказали в одном из примечаний к главе XXXVI. Его отец, Мехрабенц Гюки, был простым крестьянином, жил в крепости Чанахчи (Аветараноц) и исполнял скромную должность в доме владетелей Варанды Мелик-Шахназарянов. Брат его матери сотник Петрос Мадатян был экономом в доме мелика Джумшуда Мелик-Шахназаряна. Князь избрал себе материнскую фамилию, звучавшую более благородно, и, отказавшись от прежнего имени Ростом, стал называться Валерианом Григорьевичем Мадатовым.

Так как свой княжеский титул в Санкт-Петербурге он получил благодаря свидетельству мелика Джумшуда Мелик-Шахназаряна (см. гл. XXXVI), то теперь, вернувшись со славой на родину – в Карабах, решил «отблагодарить» своих благодетелей Мелик-Шахназарянов, завладев их поместьями Мехти-хан подарил ему 15 деревень в Варанде с их обширными землями, границами и населением. Эти деревни являлись вековой вотчиной Мелик-Шахназарянов. Вся Варанда, как известно читателям, с древних времен находилась во владении Мелик-Шахназарянов.

В числе упомянутых 15 деревень была и Чанахчи (Аветараноц), где находились укрепления Мелик-Шахназарянов, дворцы мелика Хусейна I, мелика Баги и мелика Шахназара II. Князь Мадатов приказал разрушить дворец последнего и вместо него воздвиг новый. Когда у него спросили, почему он приказал разрушить дворец, князь со смехом ответил: «Когда мелик Шахназар строил этот дворец, я был еще мальчиком. Я перетаскал столько камней при сооружении этого дворца, что у меня до сих пор болит спина».

Содержание дарственной грамоты Мехти-хана, согласно которой упомянутые 15 деревень были переданы князю Мадатову, само по себе свидетельствует о ее характере. Хан в своей грамоте заявляет, что поскольку предки князя Мадатова с давних времен владели упомянутыми 15 деревнями в Карабахе, а в отсутствие князя эти деревни были захвачены (кем?), то хан возвращает эти деревни князю в качестве законного наследства его предков и т. д.

Но общеизвестно, кто были предки князя. Всем также известно, владели ли они поместьями…

Об участии самого князя Мадатова в составлении этой дарственной можно судить по тому, что князь получил эти деревни с их жителями на правах крепостного владения. Но крепостного права ни в персидской, ни в турецкой Армении никогда не существовало.

Князь, хотя и родился в Карабахе, но, получив образование в высших дворянских кругах русских столиц, был воспитан в духе аристократии того времени. В России в то время существовало крепостное право, и крепостничество представлялось князю необходимостью, которую он пожелал ввести и в подаренных ему деревнях.

Понятно, что подобное чуждое и в то же время бесчеловечное новшество должно было вызвать, с одной стороны, недовольство крестьян, а с другой – протест наследников Мелик-Шахназарянов, ибо упомянтые поместья принадлежали их роду.

Но самое важное заключалось в том, что поведение князя Мадатова ослабило наследственные права. Всех владетельных меликов Карабаха и усилило влияние хана.

Естественно, что когда он в соответствии с дарственной хана получил 15 деревень, то вынужден был, дабы придать ей законный характер, в качестве местного военно-окружного начальника, поставленного для надзора за деятельностью хана, не только признать за ханом право распределять и дарить, но и склонить к признанию этого права русское правительство, которое было еще недостаточно осведомлено в местных делах. С другой стороны, он должен был стремиться к уничтожению владетельных прав меликов, признанию хана единственным хозяином и властителем края. Так он и поступил.

Следствием всего этого явилось то, что Мехти-хан начал лишать исконных владельцев (каковыми были армянские мелики, монастыри и армянский народ) их земель и раздавать их направо и налево своим родственникам и близким. Среди армянских меликов в это время уже не было таких значительных людей, которые могли бы протестовать против злоупотреблений хана и сообщить о них, куда следовало. А князь Мадатов, как говорится, смотрел сквозь пальцы на беззакония хана и позволял ему распределять земли, выдавать дарственные, тем самым придавая законную форму и своим приобретениям.

Каждый, кто имел возможность внимательно ознакомиться с бумагами, хранящимися у крупных или мелких владельцев поместий в Карабахе, обязательно должен был заметить, что все эти бумаги, за крайне редким исключением, составлены во времена Мехти-хана и заверены его печатью. И, наоборот, весьма редко можно встретить дарственную на какую-либо деревню или крупное поместье, относящуюся ко времени его предшественников – Панах-хана или Ибрагим-хана, – которые были могущественными людьми и под властью которых какое-то время находился весь Карабах.

Как уже было сказано, эти незаконные распределения совершались при Мехти-хане, когда русские овладели Карабахом и когда князь Мадатов был назначен местным военно-окружным начальником и обязан был надзирать за деятельностью хана.

О том, какие люди получали деревни и обширные поместья, свидетельствуют, например, следующие факты.

Братья Фараджулла-бек, Рахим-бек, Ибрагим-бек и Гасан-бек получили от Мехти-хана 8 деревень. Их отец (Угурлу) исполнял при Мехти-хане должность палача.

Сыновья погонщика мулов Мехти-хана Мурада – Вали-бек и Таир-бек – также получили несколько деревень.

Населенная армянами деревня Тех, насчитывавшая несколько сотен домов, принадлежала армянину мелику Григору. Из этой деревни на строительство крепостных стен Шуши был взят простой армянский крестьянин. И поскольку его принуждали много работать, он принял магометанство и стал называться Касым. Сын этого Касыма Ростом-бек стал экономом в доме Мехти-хана, а его сын Асат-бек получил от Мехти-хана в дар село Тех.

Рассказывают, что когда племянник Мехти-хана Джафар-Кули-хан заметил, с какой щедростью распределяются деревни Карабаха, он также составил список из 12 деревень, но поскольку его отношения с дядей не были хорошими, он передал этот список Мехти-хану через упомянутого эконома Ростом-бека с просьбой закрепить за ним перечисленные деревни. Ростом-бек составил дарственную на эти 12 деревень, заверил ее печатью хана и передал Джафар-Кули-хану. А последний через несколько дней стал сожалеть о том, что не включил в список и армянскую деревню Хнацах, которая расположена недалеко от крепости Шуши и могла служить ему для летнего отдыха. Он вновь обращается к посредничеству Ростом-бека. Эконом, в соответствии с персидским обычаем, на полях дарственной добавляет название деревни Хнацах, и передает ее хану на утверждение. Но Мехти-хан не может припомнить, чтобы он выдавал подобную дарственную племяннику, которого люто ненавидел. Он попросту разорвал бумагу и отбросил в сторону. Выяснилось, что документ этот впервые был представлен хану на утверждение в тот момент, когда он находился в состоянии опьянения…