Александр Дюма - Сальватор

- Да, да, - проговорили сразу несколько человек. - Однако вернемся к капитану Эрбелю!..

- Бог знает, где он теперь, несчастный старик, - продолжал капитан, подняв глаза и простерев руку к небу.

- Сударь! - молвил лакей, которому эта трогательная сцена мешала выпроводить посетителей. - Не знаю, где находится капитан Эрбель ныне, но неделю назад он был здесь.

- Капитан Эрбель? - громовым голосом пророкотал посетитель.

- Он самый, - подтвердил лакей.

- И вы говорите, что не знаете, где он сейчас?

- Ну, я просто не так выразился: должно быть, он в СенМало.

- Я лечу к нему! - вскричал капитан, устремляясь к двери и увлекая за собой других посетителей.

Вдруг он остановился, так что следовавшим за ним любопытным пришлось отхлынуть назад.

- А вы не ошибаетесь? - спросил он слугу. - Точно ли вы видели капитана?

- Да, вот на этом самом месте.

- В этой мастерской?

- Да.

- Вы уверены в том, что говорите?

- Еще бы! Я сам провел его наверх, или, если быть точным, он сам спустил меня вниз.

- За что?

- Я не хотел его сначала пропустить.

- А зачем бы моему старому другу приходить в мастерскую художника? спросил капитан.

- Да ведь этот художник - его сын, - пояснил лакей.

- Как?! - вскричал капитан, делая два шага вперед. - Известный художник Петрус - сын прославленного капитана Эрбеля?

- Да, сударь, его родной сын, - отвечал слуга, - а также племянник генерала де Куртенея.

- Я - моряк и не знаю сухопутных генералов, особенно если они стали генералами в армии Конде.

Он сейчас же спохватился и поправился:

- Простите, господа, простите! Возможно, моя резкая откровенность для кого-то обидна. Однако, уверяю вас, я никого не хотел задеть.

- Нет, капитан, нет, не беспокойтесь, - проговорили несколько голосов.

- Значит, если этот юный Петрус... сын моего друга Эрбеля?.. - начал капитан, и его лицо расплылось в улыбке.

- Что же? - подхватили заинтересованные посетители.

- Приведите ко мне этого молодца! - отрывисто бросил капитан.

- Прошу прощения, - отвечал лакей, - но хозяин никого не принимает.

Лицо капитана исказилось, словно вздыбившееся море.

- Ты за кого меня принимаешь? - проревел капитан и двинулся с кулаками на несчастного малого, собираясь, по-видимому, схватить его за шиворот.

Лакей вспомнил, как в мастерскую вошел недавно капитан Эрбель, и, не имея оснований полагать, что капитан МонтобаннВерхолаз сговорчивее своего собрата, вежливо попросил посетителей выйти, чтобы капитан мог встретиться с глазу на глаз с тем, кого он так жаждал увидеть.

К большому сожалению посетителей, им пришлось очистить комнату.

Они бы с удовольствием посмотрели на то, как храбрый капитан обнимет сына своего старого друга.

- Как прикажете о вас доложить, сударь? - спросил лакей, когда они с капитаном остались одни.

- Доложи, что пришел один из героев "Прекрасной Терезы", - приказал капитан и выпятил грудь.

Слуга вышел к Петрусу.

САЛЬВАТОР

Часть третья

I

Абордаж

Оставшись один, капитан Берто по прозвищу Монтобанн, или Верхолаз, опустился на козетку, пригладил волосы, взбил бакенбарды. Потом положил ногу на ногу, облокотился о колено и, глубоко задумавшись, сидел до тех пор, пока Петрус, приподняв портьеру, не появился на пороге.

Очевидно, бесшумное появление Петруса осталось не замеченным капитаном, так как тот по-прежнему сидел неподвижно, думая о своем.

Петрус с минуту смотрел на него, потом кашлянул, желая привлечь к себе внимание.

Капитан вздрогнул, поднял голову, широко раскрыл глаза, будто со сна, и посмотрел на Петруса, продолжая сидеть на козетке.

- Вы желаете со мной поговорить, сударь? - спросил Петрус.

- Голос! Голос точь-в-точь отцовский! - вскричал капитан, поднявшись и двинувшись молодому человеку навстречу.

- Вы знали моего отца, сударь? - шагнув к нему, спросил Петрус.

- И походка отцовская! - снова закричал капитан. - Знал ли я твоего отца... вашего отца? - прибавил он. - Еще бы, черт побери!

Капитан скрестил на груди руки.

- Ну-ка, посмотри на меня! - приказал он.

- Я и так на вас смотрю, сударь! - удивился Петрус.

- Вылитый отец в молодости, - продолжал капитан, с любовью разглядывая молодого человека, буквально поедая его глазами. - Да, да, и если кто-нибудь вздумает уверять меня в обратном, я скажу, что он лжец. Ты как две капли воды похож на отца. Обними же меня, мой мальчик!

- С кем имею честь говорить? - спросил Петрус, все больше изумляясь виду, тону и фамильярным манерам незнакомца.

- С кем ты говоришь, Петрус? - продолжал капитан, распахнув объятия. Ты на меня смотрел и так и не узнал? Правда, - печально прибавил он, когда мы виделись в последний раз, ты был вот такой!

И капитан показал, каким должен был быть Петрус лет в пять или шесть.

- Признаюсь вам, сударь, что понимаю не больше прежнего, несмотря на новые сведения, которые вы только что сообщили... нет... я вас не узнаю...

- Это простительно, - добродушно промолвил капитан. - Однако я бы предпочел, чтобы ты меня узнал, - прибавил он с грустью, - второго отца обычно не забывают.

- Что вы имеете в виду? - пристально глядя на моряка и начиная догадываться, с кем имеет дело, сказал Петрус.

- Я имею в виду, неблагодарный, - отвечал капитан, - что война и тропическое солнце, должно быть, сделали свое дело, раз ты не узнаешь крестного отца.

- Вы - друг моего отца, Берто по прозвищу Верхолаз, которого он потерял из виду в Рошфоре и с тех пор никогда не видел?

- Ну да, черт возьми! Наконец-то догадались, тысяча чертей и преисподняя! Не сразу вы сообразили! Обними же меня, Пьер, мальчик мой! Тебя, как и меня, зовут Пьер, потому что имя тебе дал я.

Эта истина была неоспорима, хотя имя, полученное молодым человеком при крещении, со временем несколько видоизменилось.

- С удовольствием, крестный! - улыбнулся Петрус.

Капитан распахнул объятия, и Петрус с юношеским пылом бросился ему на грудь.

Капитан обнял его так крепко, что едва не задушил.

- Ах, черт побери, до чего хорошо! - воскликнул капитан.

Он отстранился, не выпуская, однако, Петруса из рук.

- Вылитый отец! - повторил он, с восхищением разглядывая молодого человека. - Твоему отцу было столько же лет, сколько тебе сейчас, когда мы познакомились... Нет, нет, я напрасно пытаюсь относиться к тебе с предубеждением, нет, черт побери, он не был так красив, как ты. Твоя мать тоже внесла свою лепту, милый Пьер, и этим ничуть тебе не напортила. Глядя на твое юное лицо, я и сам чувствую себя лет на двадцать пять моложе, мальчик мой. Ну садись, дай на тебя наглядеться.

Вытерев глаза рукавом, он усадил Петруса на канапе.

- Надеюсь, я тебя не стесняю, - сказал он, прежде чем сесть самому, ты сможешь уделить мне несколько минут?

- Да хоть весь день, сударь, а если бы я даже был занят, я отложил бы все свои дела.