Александр Дюма - Сальватор

- "Сударь"!.. Что значит "сударь"? Да, культура, город, столица. В деревне ты звал бы меня просто крестным Берто.

Вы - caballero [кавалер (итал.)], и называете меня "сударем".

Капитан вздохнул.

- Ах, если бы твой отец, мой бедный старый Эрбель, знал, что его сын говорит мне "сударь"...

- Обещайте, что не расскажете ему об этом, и я буду называть вас просто крестным Берто.

- Вот это разговор! Ты должен меня понять, я же старый моряк. И потом, я должен говорить тебе "ты": так я обращался даже к твоему отцу, своему капитану. Посуди сам: что будет, если такой мальчишка, как ты, - а ведь ты еще совсем мальчишка! - заставит меня говорить ему "вы".

- Да я вас и не заставляю! - рассмеялся Петрус.

- И правильно делаешь. Кстати, если бы мне пришлось обращаться к тебе на "вы", я не знаю, как бы я мог тебе сказать то, что должен сказать.

- А вы должны мне что-то сказать?

- Разумеется, дражайший крестник!

- Ну, крестный, я вас слушаю.

Пьер Берто с минуту смотрел на Петруса в упор.

Сделав над собой видимое усилие, он выдавил из себя:

- Что, мальчик, у нас авария?

Петрус вздрогнул и залился краской.

- Авария? Что вы имеете в виду? - спросил он. Вопрос застал его врасплох.

- Ну да, авария, - повторил капитан. - Иными словами, англичане набросили абордажный крюк на нашу мебель?

- Увы, дорогой крестный, - приходя в себя и пытаясь улыбнуться, отозвался Петрус. - Сухопутные англичане еще пострашнее морских!

- Я слышал обратное, - проговорил с притворным добродушием капитан, похоже, меня обманули.

- Тем не менее, - выпалил Петрус, - вы должны все знать:

я отнюдь не из нужды продаю все свои вещи.

Пьер Берто отрицательно помотал головой.

- Почему нет? - спросил Петрус.

- Нет, - повторил капитан.

- Уверяю вас...

- Послушай, крестник! Не пытайся заставить меня поверить в то, что если молодой человек твоих лет собрал такую коллекцию, как у тебя, эти японские вазы, голландские сундуки, севрский фарфор, саксонские статуэтки - я тоже любитель антиквариата, - то он продает все это по доброй воле и от нечего делать!

- Я и не говорю, капитан, - возразил Петрус, избегая слова "крестный", казавшегося ему нелепым, - что продаю все по доброй воле или от нечего делать, но никто меня не вынуждает, не заставляет, не обязывает это делать, во всяком случае сейчас.

- Да, иными словами, мы еще не получили гербовой бумаги, суда еще не было. Это полюбовная распродажа во избежание распродажи вынужденной: меня не проведешь. Крестник Петрус - честный человек, который готов скорее переплатить своим кредиторам, нежели облагодетельствовать судебных исполнителей. Но я остаюсь при своем мнении: ты потерпел аварию.

- Если смотреть с вашей позиции, признаюсь, в ваших словах есть доля истины, - произнес Петрус.

- В таком случае, - заметил Пьер Берто, - счастье, что меня занесло сюда попутным ветром. И вела меня сама Пресвятая Дева Избавления.

- Не понимаю вас, сударь, - молвил Петрус.

- "Сударь"! Ну на что это похоже?! - вскричал Пьер Берто, поднимаясь и оглядываясь по сторонам. - Где тут "сударь" и кто его зовет?

- Садитесь, садитесь, крестный! Это просто lapsus linguoe [обмолвка, оговорка (латин )].

- Ну вот, ты заговорил по-арабски, а я как раз этого-то языка и не знаю. Черт побери! Говори со мной по-французски, по-английски, по-испански, а также на нижнебретонском, и я тебе отвечу, но только не на этой абракадабре, я не знаю, что это значит.

- Я вас всего-навсего попросил сесть, крестный.

Петрус подчеркнул последнее слово.

- Я готов, но при одном условии.

- Каком?

- Ты должен меня, выслушать.

- С благоговением!

- И ответить на мои вопросы.

- С твердостью.

- В таком случае я начинаю.

- А я слушаю.

Что бы ни говорил Петрус, капитан сумел разбудить его любопытство, и теперь он приготовился слушать во все уши.

- Итак, - начал капитан, - у твоего отца, стало быть, ни гроша? Это и неудивительно. Когда мы с ним расстались, он был на грани разорения, а его преданность императору помогла ему лишиться состояния быстрее, чем рулетка.

- Да, верно, именно из-за преданности императору он и лишился пяти шестых своего состояния.

- А последняя, шестая часть?

- Почти полностью ушла на мое образование.

- А ты, не желая окончательно разорять несчастного отца, но мечтая жить барином, наделал долгов... Так? Отвечай!

- Увы!..

- Прибавим к этому какую-нибудь любовь, желание блеснуть в глазах любимой женщины, проехать перед ней в Булонском лесу на красивой лошади, явиться вслед за ней на бал в изящном экипаже?

- Невероятно, крестный, какой у вас острый взгляд моряка!

- Чтобы стать моряком, друг мой, необходимо еще быть великодушным.

Мы поистине несчастны:

Мы рабы своей любви!

- Как, крестный?! Вы знаете наизусть стихи Шенье?

- Почему нет? В молодости я приехал в Париж, потому что хотел увидеть господина Тальма. Мне сказали: "Вы прибыли вовремя, он играет в трагедии господина Шенье "Карл Девятый".

Я сказал: "Посмотрим "Карла Девятого". Во время представления происходит стычка, появляется полицейский, меня уводят в участок, где я остаюсь до следующего утра. Утром мне говорят, что ошиблись, и выставляют за дверь. В результате я уезжаю, чтобы вернуться в Париж лишь тридцать лет спустя. Я спрашиваю, как поживает господин Тальма: "Умер!.." Я полюбопытствовал, где теперь идет "Карл Девятый": "Запрещен начальством!.." "Ах, дьявольщина! - сказал я. - А мне бы так хотелось досмотреть конец "Карла Девятого", ведь я успел увидеть только первый акт". "Невозможно, - отвечают мне. - Однако, если желаете прочесть, нет ничего проще". - "Что для этого необходимо?" - "Купите книгу!" И действительно, это оказалось несложно. Я вхожу к книготорговцу. "У вас есть Шенье?" - "Да, сударь, пожалуйста". - "Ладно, - думаю я, - прочту это у себя на корабле". Возвращаюсь на борт, открываю книгу, ищу: нет трагедии!

Одни стихи! Идиллии, мадригалы мадемуазель Камилле. Черт возьми, у меня на борту библиотеки нет, я и прочел моего Шенье, потом перечитал - вот как вышло, что у меня неосторожно вырвалась цитата. Только я оказался одурачен: я купил Шенье, чтобы прочесть "Карла Девятого", а у него такой пьесы, похоже, вообще не было. Ах, эти книготорговцы! Вот флибустьеры!

- Бедный крестный! - рассмеялся Петрус. - Торговцы ни при чем.

- Как это - ни при чем?

- Это ваша ошибка.

- Моя?

- Да.

- Что ты хочешь сказать?

- Трагедию "Карл Девятый" написал Мари-Жозеф Шенье, член Конвента. А вы купили книгу поэта Андре Шенье.

- Ага! Ага! Ага! - воскликнул капитан на все лады.

Вдруг он глубоко задумался, потом продолжал:

- Вот все и разъяснилось, но книготорговцы все равно флибустьеры!

Видя, что крестного не переубедить, и не имея оснований защищать эту почтенную гильдию, Петрус решил не упорствовать и стал ждать, когда Пьер Берто вернется к прежней занимавшей его теме разговора.