Александр Дюма - Сальватор

- В таком случае продолжим. Позвоните Батисту.

Бордье позвонил в колокольчик, лакей явился на зов.

- Кто следующий, Батист? - спросил секретарь.

- Господин Морен.

- Подождите.

Секретарь стал читать то, что ему удалось разузнать о г-не Морене.

"Господин Морен, оптовый торговец сукном, имеет фабрику в Лувъе. Очень влиятелен, располагает лично двадцатью голосами.

Слабохарактерный, мечется от красного знамени к трехцветному, от трехцветного - к белому. В поисках личной выгоды готов отражать все цвета призмы. Имеет сына, негодяя, невежу и лентяя, до времени транжирящего отцовское наследство. Несколько дней назад обратился к его сиятельству с просьбой пристроить этого сына".

- Это все, Бордье?

- Да, ваше сиятельство.

- Какой из двух Моренов здесь, Батист?

- Молодой человек лет тридцати.

- Значит, это сын.

- Пришел за ответом на письмо отца, - лукаво заметил Бордье.

- Просите! - упав духом, приказал граф Рапт Батист отворил дверь и доложил о г-не Морене.

Еще не успело отзвучать имя посетителя, как в кабинет с независимым видом вошел тридцатилетний господин.

- Сударь! - начал молодой человек, не дожидаясь, пока с ним заговорят г-н Рапт или его секретарь. - Я сын господина Морена, торговца полотном, избирателя и подлежащего избранию в вашем округе Мой отец обратился к вам недавно с письменной просьбой...

Господин Рапт не хотел показаться забывчивым и перебил его:

- Да, сударь, я получил письмо вашего уважаемого отца.

Он обратился ко мне с просьбой найти вам место. Он мне обещает, что, если я буду иметь счастье оказаться вам полезным, я могу рассчитывать на его голос, а также голоса его друзей.

- Мой отец, сударь, самый влиятельный человек в квартале. Весь округ считает его самым горячим защитником трона и алтаря... да, хотя он редко ходит к обедне: он очень занят.

Однако, как вы знаете, внешние приличия, кривляния!.. Не так ли?

Не считая этого, он - воплощение порядка. Он готов умереть за своего избранника. И раз он выбрал вас, ваше сиятельство, он будет настойчиво бороться с вашими противниками.

- Я счастлив узнать, сударь, что ваш уважаемый отец составил обо мне столь лестное мнение, и от всей души желаю оправдать его ожидания. Но вернемся к вам: какое место вы желали бы получить?

- Откровенно говоря, ваше сиятельство, - проговорил молодой человек, с вызывающим видом похлопывая себя тросточкой по ноге, - я затрудняюсь ответить на этот вопрос.

- Что вы умеете делать?

- Не много.

- Вы учились праву?

- Нет, я ненавижу адвокатов.

- Вы изучали медицину?

- Нет, мой отец терпеть не может врачей.

- Вы, может быть, занимаетесь искусством?

- В детстве я учился играть на флажолете и рисовать пейзаж, да бросил. Отец оставит мне после себя тридцать тысяч ливров ренты, сударь.

- Вы хотя бы получили образование, как все?

- Несколько меньше, чем все, сударь.

- Вы посещали коллеж?

- У всех этих торговцев похлебкой так неуютно! А у меня слабое здоровье, и отец забрал меня из коллежа.

- Чем же вы занимаетесь в настоящее время?

- Я?

- Да, сударь, вы.

- Абсолютно ничем... Вот почему дорогой папочка хочет, чтобы я занялся чем-нибудь.

- Вы, стало быть, продолжаете учебу? - усмехнулся г-н Рапт.

- Ах, прелестно сказано! - воскликнул г-н Морен-младший, откинувшись назад, чтобы вволю посмеяться. - Да, я продолжаю учебу. Ну, ваше сиятельство, я повторю вашу шутку нынче же вечером в Кружке.

Господин Рапт окинул молодого человека презрительным взглядом и задумался.

- Вы любите путешествовать? - спросил он наконец.

- Страстно!

- Значит, вы уже путешествовали?

- Никогда, иначе мне бы уже опротивели путешествия.

- В таком случае я отправлю вас с поручением в Тибет.

- И должность мне какую-нибудь определите?

- Черт возьми! Что же за место без должности?

- Так я и думал. И что вы из меня сделаете? Ну-ка! - смущенно проговорил г-н Морен-младший.

- Вы получите назначение главного инспектора за метеорологическими явлениями на Тибете. Вы знаете, что Тибет знаменит своими феноменами?

- Нет. Я знаю только о существовании тибетских коз, из шерсти которых делают кашемир. Но я даже никогда не дал себе труда посмотреть на них в Зоологическом саду.

- Ничего! Вы увидите их в естественных условиях, что гораздо интереснее.

- Несомненно! Прежде всего потому, что так можно увидеть много больше. Однако вам придется кого-нибудь сместить ради меня?

- Не волнуйтесь, этого места пока не существует.

- Если так, сударь, - вскричал молодой человек, полагая, что его мистифицировали, как же я смогу занять это место?

- Его создадут нарочно для вас, - ответил граф Рапт, поднимаясь и тем давая понять г-ну Морену, что аудиенция закончена.

Граф произнес последние слова так серьезно, что молодой человек успокоился.

- Будьте уверены, сударь, - сказал он, прижав руку к груди, - в моей личной признательности, а также, что гораздо важнее, в благодарности моего отца.

- Буду рад новой встрече, сударь, - кивнул граф Рапт, в то время как Бордье позвонил.

Вошел лакей. В дверях он почти столкнулся с г-ном Мореном-младшим, который выходил, восклицая:

- Какой великий человек!

- Какой идиот! - заметил граф Раит. - И такой человек, как я, вынужден обхаживать подобных людей!

- Кто следующий, Батист? - спросил секретарь.

- Господин Луи Рено, аптекарь.

Наши читатели, несомненно, помнят славного фармацевта из пригорода Сен-Жак, старательно помогавшего Сальватору и Жану Роберу, когда они пускали кровь Бартелеми Лелонгу (ему угрожал апоплексический удар, после того как Сальватор спустил его с лестницы в ночь с последнего вторника масленицы на первый день поста).

Именно из его двора двое молодых людей услышали нежные аккорды виолончели, которые привели их к нашему другу Жюстену. Мы рано или поздно встретимся с ним в укромном месте, где он прячется вместе с Миной.

- Кто такой господин Луи Рено? - спросил граф Рапт, в то время как слуга пошел за аптекарем.

XXXIII

Вольтерьянец

Секретарь взял досье на г-на Луи Рено и прочел:

"Господин Луи Рено, фармацевт, пригород Сен-Жак, владелец нескольких домов, один из которых расположен по улице Ванно, где он провел личные выборы и где проживают двенадцать подчиняющихся ему избирателей, потомственный буржуа, бывший жирондист, ненавидит самое имя Наполеона, которого зовет не иначе как г-ном де Буонапарте, и не может видеть священников, которых называет собирательным именем "попы", человек опасный, классический вольтерьянец, подписывающийся на все либеральные публикации, на Вольтера в издании Туке, держит табак в табакерке с Хартией".

- Какого черта этому-то здесь понадобилось? - спросил граф Рапт.

- Узнать не удалось, - отвечал Бордье, - однако.