Александр Дюма - Сальватор

XX

Глава, в которой Аббат Букмон принимается за старое

Действительно, через несколько минут после отъезда маркизы де Латурнель и достойного аббата Букмона с супругой маршала де Ламот-Тудана случился настолько сильный припадок, что бывшая при ней камеристка огласила особняк истошным криком: "Мадам умирает!"

Старый врач маршала, которого княгиня упорно отказывалась принять, прибежал на зов Грушки и по тревожным симптомам определил, что это предсмертный приступ и что княгине осталось жить не больше суток.

Маршал прибыл в то время, как врач выходил из апартаментов черкешенки. Увидев мрачное лицо доктора, г-н де ЛамотГудан все понял.

- Княгиня в опасности? - спросил он.

Доктор грустно кивнул.

- Ее нельзя спасти? - продолжал маршал.

- Невозможно, - отвечал доктор.

- Из-за чего она, по-вашему, умирает?

- Тоска...

Маршал внезапно помрачнел.

- Вы полагаете, доктор, что я лично мог причинить княгине боль? печально вымолвил маршал.

- Нет, - покачал головой врач.

- Вы знаете ее уже двадцать лет, - продолжал маршал де Ламот-Гудан. Вы, как и я, наблюдали за тем, что ее сиятельство находилась непрестанно в состоянии, так сказать, летаргии. Когда я вас об этом спросил, вы привели мне тысячу похожих примеров, и я решил, что, как вы мне и говорили, эта дремота, в которую впадала княгиня по любому поводу, являлась результатом ее слабой конституции. Но в этот час вы объясняете ее смерть тоской. Объясните же, друг мой, вашу мысль, и если вы сделали по этому поводу какое-нибудь замечание, не оставляйте меня в неведении.

- Маршал! - сказал врач. - Я не заметил ничего, что в отдельности и наверняка могло бы подтвердить это мнение. Но, судя по всем этим отдельным фактам, для меня ясно, что только тоской объясняется смертельная болезнь госпожи де ЛамотГудан.

- Это мнение светского человека или философа, доктор.

Я же прошу вас дать научное объяснение, представить мнение врача.

- Господин маршал! Настоящий врач - философ, который изучает тело лишь для того, чтобы лучше узнать душу. За госпожой де Ламот-Тудан я наблюдал старательно, хотя это было и непросто. Но результат сомнений не вызывает, маршал.

Это так же верно, как то, что мы сейчас стоим друг против друга.

И я утверждаю, насколько может утверждать человек на основании общих фактов, что госпожу де Ламот-Тудан сводит в могилу неизбывная и страшная тоска.

- Ваш ответ меня вполне удовлетворил, друг мой, - взволнованно проговорил маршал, протягивая старому доктору руки. - И если я вас спрашивал, то не столько для того, чтобы знать ваше мнение, как ради того, чтобы укрепиться в собственном. Еще двадцать лет назад, друг мой, эта мысль пришла мне в голову. И если я ею не поделился ни с кем, даже с вами, человеком, которому я доверяю безгранично, то вот почему:

я подумал, что страдание женщины, которую любит муж, объясняется только одним: она согрешила!

- Маршал! - перебил его доктор и покраснел. - Поверьте, мне ни на минуту не приходила в голову эта мысль!

- Я в этом уверен, друг мой, - сказал маршал, крепко пожимая руки доктору. - Теперь прощайте! Не будет ли у вас какого-нибудь специального предписания, распоряжения относительно здоровья княгини?

- Нет, маршал, - отвечал врач. - Ее сиятельство отойдет без болей, тихо: жизнь угасает в ней, словно свеча. Она просто закроет глаза, и смерть ее будет похожа на сон.

Маршал де Ламот-Тудан печально наклонил голову и еще раз на прощание пожал доктору руку. Тот удалился.

Спустя минуту маршал вошел в спальню княгини. Та лежала на белых простынях - белолицая, беловолосая, в белых одеждах, и была похожа на мертвую невесту. Не хватало только священника, свечей и серебряной чаши со святой водой.

Маршал де Ламот-Гудан не смог сдержать дрожи. Он не раз сталкивался со смертью на войне, и вид ее был ему не в диковинку. Но ему, отважному воину, было непонятно, как можно безропотно ее принимать, не защищаясь и не пытаясь ее победить.

Эта тихая смерть, без сопротивления, без какого бы то ни было возмущения вызывала в нем удивление. Он почувствовал, как ноги у него подкосились, словно у малого ребенка, взвалившего на плечи непосильный груз: он на цыпочках приблизился к кровати больной и ласково спросил:

- Вам плохо?

- Нет, - отозвалась княгиня Рина, повернув голову в его сторону.

- Вы больны?

- Нет, - снова сказала она.

- Я встретил выходившего от вас доктора, - продолжал настаивать маршал.

- Да, - кивнула черкешенка.

- Вам хочется чего-нибудь?

- Да.

Чего же?

- Пригласите священника.

В это самое мгновение камеристка объявила о прибытии маркизы де Латурнель и аббата Букмона. На время исповеди маршал с маркизой удалились в будуар княгини.

Мы знаем грехи г-жи де Ламот-Гудан, а потому не станем повторяться и приводить их читателям.

Аббат Букмон очень скоро понял, насколько ответственное поручение дал ему монсеньор Колетти: г-ну Раиту была уготована достойная месть.

- Сестра! - молвил аббат. - Вы осознаете, насколько велик ваш грех?

- Да, - молвила княгиня.

- Вы пытались его загладить?

- Да.

- Каким образом?

- Искуплением.

- Этого хотя и много, но недостаточно. Существуют более действенные способы для искупления хрехов.

- Познакомьте меня с ними.

- Если человек украл, - после минутного размышления заговорил аббат, то, по-вашему, его раскаяние равносильно возвращению украденной вещи?

- Нет, - сказала умирающая, не догадываясь, куда клонит аббат.

- Ваши грехи, дорогая сестра, сродни тому, о котором я веду речь, и искупаются тем же способом.

- Что это значит?

- Вы украли честь у своего супруга. Так как возместить его убытки невозможно, честное и искреннее признание равносильно в вашем случае возвращению украденной вещи.

- Ни за что! . - закричала было княгиня.

Внезапно она замолчала, испугавшись, что ее услышат в будуаре. Она приподнялась, повернулась к аббату и так на него посмотрела, что он невольно вздрогнул, хотя бы не робкого десятка - Вы дрожите, господин аббат? - продолжала княгиня, не сводя с него пристального взгляда.

- Ну да, сестра! - смущенно пролепетал аббат.

- Вы сами дрожите при мысли о столь страшном искуплении, - в волнении продолжала умирающая.

- Да, сестра, я представляю себе возможные последствия такого признания и искренне вам сочувствую.

- Так вы беспокоитесь только за меня, господин аббат?

- Разумеется, сестра.

- Хорошо, - обронила княгиня после минутного размышления. - Не будем больше об этом и вернемся к тому способу искупления, который вы мне предлагаете.

Бедняжке никогда не приходилось так много говорить Она на минутку умолкла, словно исчерпав свои силы, и на лбу у нее выступили капельки пота.

Аббат счел за благо промолчать. Первой тишину нарушила снова сама княгиня.