Александр Дюма - Сальватор

- Дева Мария! Неужто это возможно, добрый мой хозяин?

- Более чем возможно, Овсюг: так оно и есть, и это доказывает, что вы оказались неблагодарным.

- Пусть Бог, Который меня слышит, - медовым голосом пропел иезуит, ниспошлет мне смерть, если я хоть раз забыл о ваших милостях.

- Вот именно, Овсюг, я боюсь, как бы вы их не забыли.

Напомните-ка мне, дабы я убедился, что у вас хорошая память.

- Славный мой хозяин! Неужели, по-вашему, я могу забыть, как меня арестовали на улице Сен-Жак-дю-О-Па у церковной двери, после того как я прихватил серебряный крест и золоченый потир [Большая чаща (церк )]; и быть бы мне на каторге, если бы не ваша отеческая забота, благодаря которой я выпутался из этой грязной истории.

- С того дня, - сказал г-н Жакаль, - я приобщил вас к службе. Как же вы себя показали?

- Однако, благороднейший хозяин... - - перебил его Овсюг.

- Не прерывайте меня! - строго предупредил г-н Жакаль. - Я все знаю. Вот уже полгода вы работаете на папашу Ронсена из Конгрегации.

- Я действую в интересах нашей Святой Церкви! - набожно выговорил Овсюг, с глуповатым видом устремив взгляд к потолку.

- Странно вы понимаете ее интересы! - с притворным возмущением воскликнул г-н Жакаль. - Ведь папаша Ронсен и его Конгрегация утянули за собой в пропасть господина де Виллеля, а тот - кабинет министров! Таким образом, вы, несчастный человек, сами того не зная - так мне думается! стали возмутителем общественного порядка и, не подозревая того, пошатнули трон его величества.

- Возможно ли это? - вскричал Овсюг, растерянно глядя на г-на Жакаля.

- Вы, разумеется, слышали, что кабинет министров сменился нынче утром? Знайте, что вы явились одной из причин этой административной революции. Вас объявили опасным преступником, и я решил, пока в столице не утихнет шум, поместить вас в надежное место, где вы могли бы спокойно собраться с мыслями.

- Ах, добрейший мой хозяин! - вскричал Овсюг, бросаясь г-ну Жакалю в ноги. - Клянусь Богом Всемогущим: ноги моей не будет в Монруже.

- Слишком поздно! - возразил г-н Жакаль, поднимаясь и протягивая руку к звонку.

- Смилуйтесь, добрейший хозяин! Смилуйтесь! - взвыл Овсюг, заливаясь горькими слезами.

Вошел Голубок.

- Смилуйтесь! - повторил Овсюг, вздрогнув при виде непреклонного полицейского: он знал, в каких случаях начальник прибегал к помощи Голубка.

- Слишком поздно, - сурово проговорил г-н Жакаль. - Встаньте и следуйте за этим человеком.

Овсюг заглянул в недовольное лицо г-на Жакаля и, понимая, что спорить бесполезно, последовал за полицейским, сложив руки, как и подобало мученику.

Когда Овсюг вышел, г-н Жакаль снова позвонил.

Вошел секретарь и доложил о Карманьоле.

- Пусть войдет, - кивнул г-н Жакаль.

Провансец не вошел, а влетел в кабинет.

- Что вам угодно, патрон? - пропел он.

- Сущие пустяки, Карманьоль, - отвечал г-н Жакаль. - Сколько за вами числится обычных краж?

- Тридцать четыре: ровно столько, сколько мне лет, - весело проговорил Карманьоль.

- А со взломом?

- Двенадцать: сколько месяцев в году, - в том же тоне отвечал марселец.

- А покушений?

- Семь: сколько дней в неделе.

- Вы, стало быть, тридцать четыре раза заслужили тюрьму, двенадцать раз каторгу и семь раз Гревскую площадь. Итого:

пятьдесят три более или менее серьезных приговора. Я правильно сосчитал?

- Все верно, - отвечал беззаботный Карманьоль.

- Вот что, мой добрый друг! О ваших приключениях начинают поговаривать в городе, и я решил на время отправить вас в ссылку.

- В какую часть света? - беспечно спросил Карманьоль.

- Я думаю, вам это должно быть безразлично.

- Да, лишь бы это было не на берегу моря, - отвечал провансец, смутно начиная догадываться о том, что г-н Жакаль хочет ему предложить туманный Брест или солнечный Тулон.

- Ах, умница Карманьоль, вы попали в точку: я выбрал для вас живописное местечко, хотя вам оно, кажется, не по душе.

- Господин Жакаль! - молвил, силясь улыбнуться, шутник-марселец. - Уж не вздумалось ли вам меня попугать?

- Вас? Пугать? Дорогой Карманьоль! - с удивлением проговорил г-н Жакаль. - Разве в моих правилах пугать преданных слуг вроде вас?

- Если я правильно понимаю, - произнес то ли в шутку, то ли всерьез провансец, - вы мне предлагаете сыграть в каторгу?

- Вы удачно выбрали словцо, изобретательный Карманьоль. Именно поиграть в каторгу Но вначале я назову ставку.

Вы сирота?

- С рождения.

- У вас нет ни друзей, ни семьи, ни родины? Что же, я дам вам и родину, и семью, и друзей.

- Скажите напрямик, - твердо проговорил марселец. - Вы хотите послать меня в Рошфор, Брест или Тулон?

- Выбор я предоставляю вам: скажите, что вам больше нравится. Но поймите, умница Карманьоль: я отправляю вас в такую даль не за ваши грехи, а чтобы с пользой употребить ваше старание, а также верность.

- Не понимаю, - признался провансец, не улавливая, куда клонит г-н Жакаль.

- Сейчас объясню понятнее, горячая вы голова Карманьоль. Вы, разумеется, знаете, как тщательно охрана следит за господами каторжниками в Бресте или Тулоне, Это надежный способ сохранить порядок в исправительных заведениях такого рода.

- Понимаю, - слегка нахмурившись, кивнул марселец. - Из шпика вы решили превратить меня в "наседку"?

- Это ваши собственные слова, прозорливый Карманьоль.

- Я думаю, - погрустнел провансец, - вы слышали, как жестоко мстят заключенные "стукачам".

- Знаю, - подтвердил г-н Жакаль, - если эти "стукачи" - ослы. Договоримся так: не будьте ослом, станьте лисом.

- А сколько времени может занять это чрезвычайное поручение? - жалобно спросил Карманьоль.

- Сколько необходимо для того, чтобы заглушить шум, поднявшийся с некоторых пор вокруг вашего имени. Поверьте:

долго я без вас не протяну.

Карманьоль опустил голову и задумался. Помолчав, он спросил:

- Вы по-настоящему предлагаете? Всерьез?

- Как нельзя серьезнее, мой добрый друг, и я вам это докажу.

Господин Жакаль в другой раз нажал на кнопку. И опять появился Голубок.

- Проводите этого господина, - приказал г-н Жакаль полицейскому, указав на Карманьоля, - куда я вам сказал и со всеми положенными знаками внимания.

- Да ведь Голубок отведет меня в тюрьму! - вскричал несчастный Карманьоль.

- Несомненно. Ну и что? - бросил г-н Жакаль, скрестив руки и строго посмотрев пленнику в глаза.

- Ах, простите, - извинился провансец, поняв значение этого взгляда. Я думал, вы шутите.

Он повернулся к Голубку как человек, уверенный в том, что очень скоро улизнет с каторги, и сказал:

- Ведите меня!

- Этот Карманьоль слишком игрив для своего положения, - пробормотал г-н Жакаль, презрительно наблюдая за тем, как уходит марселец.

В третий раз нажав на кнопку звонка на камине, он снова сел в кресло.