Вячеслав Завьялов - Мысли вслух

Если взять для примера западную модель демократии, то она не менее управляемая, чем при диктатуре. Просто люди там научились прогнозировать ситуацию, делать из нее выводы, и в рамках этой системы стабильность в обществе достигается гораздо более эффективно, чем в рамках тоталитарной системы. Я не знаю, может быть, от природной лени это происходит, но не хотят у нас осваивать новые механизмы и управлять страной с их помощью. И поэтому, наверное, со стороны Госдумы у нас зачастую и звучат какие-то дурацкие инициативы. Я не понимаю, как они вообще представляют себе выполнение целого ряда своих законов. Они пытаются администрировать то, что в нынешних условиях развития общества администрировать просто невозможно. Ну пусть введут закон, чтобы не дышать. Но ведь его все будут нарушать.

– Или не курить.

– Или не курить. Да, приняли этот закон, но курить-то от этого никто не бросит, зато людей фактически провоцируют на нарушение. Вот в аэропорту курительные комнаты не работают, так люди идут в туалет и там курят. Что остается делать? Если человека загоняют в угол, он нарушает закон. Правовая культура не в частоколе запретов, а в том, чтобы создать человеку условия для нормальной жизни и нормального развития. Поэтому если и с прессой они пойдут по такому же пути, то сами же от этого и пострадают.

– Так боятся сегодня чиновники прессу или не боятся? В регионах, надо признать, федеральных журналистов побаиваются.

– Пресса сегодня для чиновников – это определенный элемент непредсказуемости. Они думают: вот приедет кто-то из Москвы, напишет что-то, а потом какое-то, еще большее, начальство прочитает и кулаком по столу стукнет. Рисковать чиновники не хотят, не любят они этого. Поэтому, на всякий случай, стараются минимизировать последствия. Но если и дальше они пойдут по пути закручивания гаек, то тот фактор, о котором я писал в репортаже про Кущевку, обострится еще больше. Проблему, которую можно решить на месте, нельзя замалчивать, нельзя доводить ее до космических масштабов и дать ей вылиться в такие ужасные последствия.

– Вот еще одна тенденция, так характерно проявляющаяся и в регионах, и на федеральном уровне. Дмитрий Медведев на днях заявил, что огорчают его СМИ. А чего они, чиновники, вообще ждут от нас, прессы, как думаете?

– Работа с прессой – трудоемкая работа. Пресс-служба должна не только пресс-релизы писать, а потом звонить в СМИ с вопросами: «Почему вы там у себя чего-то не то понаписали?». Должна быть у них хотя бы попытка донести до журналистов логику тех или иных действий власти. Ведь у каждого начальника управления есть сегодня свой пресс-секретарь, и все равно каждый раз нам приходится добиваться от них информации, которая вносит дополнительную ясность в происходящие события. Но ведь ее приходится из них клещами вытаскивать! Власть привыкла к тому, что проблемы с прессой надо решать, либо подкупая ее чем-то, либо давя на нее. Никак не может власть усвоить, что надо учиться разговаривать, объяснять, потому что в большинстве случаев прессе необходимо именно понимание происходящего. Но вместо этого работники пресс-служб действуют как чиновники. Я не идеализирую журналистов, коллеги тоже разные бывают. И в 90-е годы некоторые из нас себя скомпрометировали, слишком уж много было «заказухи» в СМИ. Но власть – это прежде всего коммуникация. Задача власти – убеждать журналистов в верности своих действий или решений, чтобы журналисты, в свою очередь, транслировали это дальше. Как только власть исключает для себя возможность общения, это уже не власть.

– А вам предлагали «заказуху»?

– Знаете, когда я был молодой и бедный, я, быть может, и пошел бы на это, но тогда мне никто не предлагал. А потом мне стало что терять. Репутацию, прежде всего, и когда стали поступать подобные предложения, я отказывался.

– Какой вообще должна быть зарплата журналиста, чтобы он спокойно мог заниматься своим делом, а не зарабатыванием денег на «джинсе» или на каких-нибудь подработках?

– Тут играет роль не только порядок цифр – рублей и копеек. Здесь как с учеными: ведь почему они уезжали за рубеж? Не потому, что им там платили больше, а потому, что там есть возможность заниматься наукой. Также и с журналистами. Разница зарплат в 20 тысяч рублей или в 100 тысяч рублей в «джинсоемкости» особой роли не играет. Человек, получающий 100 тысяч на скучной работе, будет думать: все равно я какой-то ерундой занимаюсь, так лучше я буду ею заниматься, но получать дополнительные деньги, размещая «джинсу». А если человек получает 20 – 30 тысяч, но при этом горит на работе, ему интересно, у него есть возможность развернуться – он не уйдет в «джинсу» и пиар. Любой заказной материал налагает какие-то ограничения, в рамках которых трудно написать хороший текст. И человек тогда затачивается на работе, на репутации, даже за сравнительно небольшие деньги.

– А политические взгляды? Я не имею в виду, что журналист либерал по духу своему или, допустим, консерватор. Но должен ли он выражать интересы или быть членом какой-то партии?

– Мне кажется, не должен. Естественно, любой журналист не такой белый и чистый, как бумага. Человек всегда является носителем каких-то определенных ценностей и принципов, но одна из профессиональных задач журналиста – это умение держать свои взгляды при себе. Не должны над журналистом довлеть стереотипы. Это нормально – иметь способность, в течение жизни менять свои взгляды и убеждения, и это не конформизм, а признак интеллекта. Если человек еще в детстве прочитал какую-то книжку и решил, что с этого момента он будет поступать именно так, как в книжке написано, и не сходит с этой позиции, – это клинический случай.

– Сегодня на факультеты журналистики огромные конкурсы. Дети, окончившие школы, идут туда с горящими глазами, мечтая реализовать себя в журналистике. А на выходе мы получаем нечто невообразимое. Что происходит? Студентам не хватает практики во время учебы? Даже короткую информацию они не в состоянии подготовить. Доходит до того, что первое, о чем слышат вчерашние студенты в любой нормальной редакции, – требование забыть все, чему «учились» в течение этих лет. Может быть, вообще отменить журфаки? Брать в редакцию всех желающих на стажировку и смотреть через полгода-год, что из человека получится?

– В приказном порядке журфаки, конечно, не закроешь, да и не надо этого делать. Но проблема есть, и появление моей книги «Реальный репортер» вовсе не случайно. Я сам окончил журфак МГУ и прекрасно знаю, что самое слабое звено в образовании – это профессиональные дисциплины. Никто не понимает, как именно их преподавать. Я ничего не хочу сказать про башкирский журфак, просто не знаю ситуации здесь, но в других регионах видел уровень деканов журфака, общался с ними, и мне просто страшно становилось – чему же они там студентов учат? Поэтому образование, которое дают факультеты журналистики, – это какой-то странный продукт.