Вячеслав Завьялов - Мысли вслух

Продолжалось это до тех пор, пока вся его честная компания не проследовала по своей гусиной надобности туда, куда им требовалось – на ближнюю лужайку под тенистым забором.

Лишь тогда, записав в свой актив еще одну викторию над чужаками, гусак мощно забил крыльями, гаркнул нам на прощанье: «Га-га-га!» и, довольный собой, направился вслед за сородичами, устроившими при его приближении невероятный гвалт и гомон. Еще бы, они же встречали своего вожака-победителя!

Тронулись и мы, благо проехать осталось всего ничего, пару домов. А уже возле третьего, добротного и нового, как с иголочки, у самых ворот нас встречала улыбающаяся хозяйка – Дамира.

Улыбается, стало быть, видела наш конфуз с гусями?

Наши подозрения оказались напрасны. Дамира действительно искренне рада гостям и прямо от калитки начинает хлопотать: «Может быть, чаю?». Чаю с дороги, конечно, хорошо, но мы ищем глазами хозяина – как иначе без его приглашения в дом войти?

– Муж на вахте, на Севере, но он знает, что вы приедете, нам звонили из сельсовета, предупреждали. Разминулись вы немного, – перехватывает наш взгляд хозяйка. – Но вот… Газ с утра у нас по всей деревне был отключен. Из-за дождей, наверное. Только перед вашим приездом включили.

Не понимая пока связи между сказанным, смотрим выжидательно на Дамиру.

– Пироги я хотела испечь, угостить вас, а духовка-то газовая… Не успела, – смущенно разъясняет она, наконец, ситуацию.

Успокоив хозяйку, что не ради пирогов мы к ней в гости приехали, идем в дом, который все еще хранит следы недавней стройки.

Немного детства

Огромная гостиная встречает обилием солнечного света, бьющим из всех окон, и аскетичностью обстановки. Никаких традиционных рюшечек и цветных половичков. Вместо них мягкая мебель – диван и три кресла, журнальный столик, большой телевизор и палас на полу. Рационально, но со вкусом. И стерильная чистота вокруг.

– Уборку недавно делали?

– Каждый день с утра убираемся, пыли в доме не держим, – отвечает Дамира и поясняет: – Это от мамы моей еще заведено. Я, когда маленькая была, вставала примерно в половине восьмого, а мама к тому времени уже все полы перемыла, корову подоила и молоко через сепаратор пропустила, нам завтрак приготовила, дедушку с отцом чаем напоила и на работу отправила.

– Ваша мама мыла полы каждое утро?!

– Да, каждое утро, – пожимает плечами Дамира. Для нее это, похоже, само собой разумеющееся явление.

– И, судя по всему, вас тоже приобщили к труду с самого детства?

– Конечно, мама ведь работала продавцом в магазине и возвращалась домой только в шесть вечера. Старшие братья смотрели за скотиной, а я по дому хозяйничала да за братишками приглядывала.

– Не очень радостное у вас детство получается, все в заботах…

– Да вы что! – смеется наша собеседница. – Детство мое было счастливым! Родилась я в Кипчаково, это соседняя с Аккузево деревня. Муж мой, Ниль, тоже, кстати, родом оттуда. Оба мы из полноценных и многодетных по нынешним меркам семей – по пятеро детей было в каждой. На берегу речки Сюнь пасли гусей. У нас тут, если вы заметили, гусиные места.

– Да уж заметили.

– Так вот, – продолжает Дамира, – по ту сторону реки есть чаща, где мы с мамой собирали калину, ежевику, черемуху. А еще мое детство буквально пропитано музыкальностью родителей. У Ниля тоже семья очень музыкальная. У нас все мужчины на баяне играли, а вечером, как все дела сделаем по хозяйству, сядем в доме и поем песни. Очень скучаю я по тем временам и по маме своей, она, к сожалению великому, умерла. Хауля ее звали. А папа, его зовут Мирсагит, слава богу, жив, ему 78 лет, живет в Кипчаково по-прежнему.

– На учебу у вас время оставалось?

– А как же! Четырехлетку, средняя школа была только в Аккузево, окончила там же, в Кипчаково. Я очень любила учиться и училась хорошо. Единственное, математика мне сложно давалась. Но я все равно старались. Моя первая учительница Зулиха Акрамовна хотела, чтобы из нас получились достойные люди, заставляла всех своих учеников книги читать. Благодаря ей, настоящей подвижнице, которую все в округе уважали и любили, я тоже решила стать учителем.

– После окончания начальной школы вы переехали в другую деревню? Ведь надо было продолжать учебу.

– Нет, ходили пешком в Аккузево, за пять километров. Утром – туда, вечером – обратно. Иногда по бездорожью. Сейчас детей возит автобус, в нем тепло, да и дорога хорошая, детям не страшно. А для нас в те годы был оборудован специальный вагончик, сколоченный из досок. Зимой его ставили на полозья, цепляли к трактору и – вперед! Вагончик этот не отапливался. Бывало, набьемся туда гурьбой, двадцать-тридцать детишек, и греемся друг о дружку. Интересно сейчас все это вспоминать, конечно…

– Другая школа. Другие учителя. Другое окружение. Наверное, восприятие мира тоже стало другим?

– Далеко не сразу. Сначала тяжело было привыкнуть. Хотя здание новой школы было небольшим, одноэтажным, нам, кипчаковским малышам, оно казалось огромным! Я не могла сразу запомнить всех своих новых одноклассников, не могла даже вообще поначалу сориентироваться там. Но, знаете, мы, деревенские, трудностей не боимся. Справилась, привыкла. Тем более, что после школы возвращалась под родную крышу, домой.

– Семья ваша жила в достатке или перебивались, как многие в те годы, чем бог пошлет? С продуктами ведь совсем плохо было…

– Жили в достатке, родители старались, работали. Да и корова у нас была, телка, овец всю жизнь держали. У мужа тоже семья была крепкая, работящая. Не голодали. Да и не одни мы такие были. Раньше же в деревне не пили так, как сегодня. Все куда-то и к чему-то стремились, хотели выбиться в люди. А сейчас… Слышали такую присказку: «Полдеревни пьет, другая половина им спиртное продает»? Вот и у нас в Кипчаково испортился народ. Молодые ходят по деревне – якобы безработица. Да какая же безработица? Работу можно найти любую. Обратись к председателю – он тебе найдет, чем заняться.

– Хороший у вас председатель, поддерживает людей?

– Да, поддерживает. Работящих, особенно молодых и семейных, очень даже поддерживает.

– Так, может, зарплаты у него совсем маленькие, и здоровому мужику стыдно за такие деньги с утра до вечера в поле да на ферме корячиться?

– А разве лучше жить на пенсию собственных родителей? Это не стыдно? Здоровые мужики…

– Чувствую, Дамира, обидно вам за родные места? За ту же речку, с которой связаны ваши первые детские воспоминания.