Леонард Котрелл - Во времена фараонов

Вопрошающий: Ты можешь теперь войти сквозь дверь в Зал Суда, ибо ты знаешь нас.

Вдоль стен коридоров шествует вереница страшилищ, которые, подобно сюрреалистической живописи, словно возникли из глубин подсознания. Между ними плывет ладья солнечного бога с его божественной свитой, а на берегах Подземной реки таятся демоны и чудовища из доисторического Египта.

Вот еще один отрывок из «Книги мертвых», который называется «Познание пилонов в доме Осириса в саду Аарру».

…Пятый пилон; пламя, владычица слов власти, дающая радость тому, кто к ней обращается с мольбами, та, к кому никто на земле не смеет приблизиться. Имя привратника: Усмиряющий мятежников…

…Восьмой пилон; сжигающее пламя, чей огонь ненасытен; та, у кого сжигающее сердце, кто простирает руки и разит беспощадно…

…Четырнадцатый пилон; владычица ужаса, кто пляшет на нечистом, в честь которой празднуют праздник Хакер, в день, когда раздаются вопли…

…Пятнадцатый пилон; средоточие зла, с красными волосами и глазами, та, кто выходит из ночи, кто окружает своих врагов, кто возлагает свои руки на бога, чье сердце недвижимо в его час (опасности).

…Восемнадцатый пилон; та, кто любит огонь, кто чистит свои ножи, кто любит отрезать головы, долгожданная, владычица дворца, кто убивает врагов своих на закате…

До сих пор встречаются люди, которые приписывают этой бессмыслице какое-то мистическое значение, но вряд ли его улавливали даже египтяне времени Нового царства. Скорее всего, эти непонятные заклинания были составной частью сложного ритуала, с помощью которого египтяне надеялись прогнать враждебные силы, чтобы те не мешали им в загробной жизни. Сами слова не имели значения. Важен был результат, как в комбинации, открывающей сейф. Перечитайте их снова! Разве они не напоминают ночные кошмары детства или страшные «волшебные сказки», в которых, по мнению психологов, всплывают смутные обрывки далекой предыстории человечества? Росписи гробниц в Долине царей созданы три тысячи лет назад, но они открывают окно в такое далекое прошлое, что по сравнению с ним сами они кажутся современными. В них сохранились пережитки невообразимо древпей эпохи, когда в Нильской долине еще не было и зачатков цивилизации. В том далеком мире дикие предки древних египтян жили в постоянном страхе, окруженные враждебными силами, которые нужно было перехитрить магическими заклинаниями или умилостивить человеческими жертвоприношениями.

— Что ты там видишь?

— Я вижу бедро и ногу…

Нет ли в этих словах зловещей связи с додинастическими могилами в Нагадэ, где Питри нашел странно расчлененные тела?

«…Но оказалось, что они былн разграблены еще в древности».

Как часто эта короткая горькая фраза встречается в отчетах современных археологов! Они мечтают найти нетронутые погребения. Порой им кажется, что они уже достигли цели: первоначальный вход цел. Надежды их возрастают, но лишь до того момента, когда они добираются до центрального покоя и видят, что грабители уже побывали здесь, через другой подземный ход.

Найти гробницу, в которой никто еще не был, — редкая удача, но археологи мечтают о ней, ибо она может вознаградить их за все предыдущие разочарования. Мы помним рассказ профессора Ньюберри о том, как он вошел в одну из фиванских гробниц, оказавшуюся вне поля зрения грабителей, и увидел на пыльном полу следы ног того, кто последним покинул ее три тысячи лет назад.

Приведем один замечательный отрывок из книги Говарда Картера «Гробница Тутанхамона»: «На какое-то мгновение время, как один из факторов человеческой жизни, перестало существовать. Три тысячи, четыре тысячи лет могли пройти здесь, и все же мы видели вокруг следы недавней жизни: наполовину заполненную чашу с известковым раствором у самой двери, только что коптивший светильник, прощальные венки у порога, — и казалось, это было только вчера! Даже воздух в гробнице не изменился за многие века и был такой же, каким дышали те, кто вносил сюда царскую мумию для вечного упокоения…»

Однако подобные романтические чувства не свойственны ориенталистам. До возникновения европейского культа египетских древностей сами египтяне взламывали гробницы с единственной целью: взять из них золото, серебро и драгоценные камни. Эта узость их интересов иной раз выручала археологов: грабители зачастую оставляли предметы высокохудожественной ценности, которые не котировались на рынке.

Но в общем сокровища гробниц очень сильно пострадали, особенно мумии, из-за драгоценных украшений. И такие ограбления были неизбежны: их обусловливали сами обычаи египтян. Захороненные под землей богатства не могли не притягивать решительных и дерзких воров. Например, в Фиванском некрополе страже приходилось оберегать не только гробницы знати, но даже погребения фараонов и их жен от слишком предприимчивых грабителей, которыми были в основном строители того же некрополя. Эти люди строили гробницы и знали, что в них находится. Они объединялись в шайки, подкупали стражу и чиновников, проникали в подземные усыпальницы, вскрывали саркофаги, взрезали погребальные пелены мумий и уносили все ценные предметы.

Пока власть фараонов была сильна, царские погребения находились в относительной безопасности. Но при слабом правлении дерзкие ограбления могил учащались. Мы знаем, что во времена царствования Рамессидов XX династии грабители уже начали посягать на пирамиды фараонов XI династии на восточном, обращенном к Нилу склоне Фиванских холмов. Благодаря счастливой случайности сохранился папирусный свиток того периода, рассказывающий о судебном процессе над шайкой таких грабителей и попутно — о любопытной политической интриге. Сама история о том, как были найдены и восстановлены две части этого папируса, вошла в анналы романтической египтологии.

Первая часть папируса, вывезенная из Египта лет сто назад, принадлежала некоторое время лорду Амхерсту Хакнейскому и называлась Папирус Амхерст. Но этот папирус был неполным: сохранилась только его нижняя половина. Арабские охотники за древностями, когда находили папирус, зачастую разрывали его на части и продавали по отдельности, чтобы заработать побольше.

Но в одно прекрасное утро в феврале 1935 г. в брюссельский Королевский музей искусства и истории пришел уважаемый бельгийский ученый Ж. Капар. Он пожелал ознакомиться с египетскими древностями, частью королевской коллекции, пожалованной музею. Их вывез из долины Нила в шестидесятых годах прошлого столетия бельгийский король, тогда еще герцог Брабантский. Собрание это на первый взгляд, по словам Капара, ничем не отличалось от обычного набора египетских древностей, какие привозили тогда богатые путешественники: несколько бронзовых фигурок, статуэток из фаянса, сосудов и тому подобное. Среди этих предметов Капар нашел деревянную погребальную статуэтку с именем Хеви, главного надсмотрщика за работами и царского писца в храме фараона.