Леонард Котрелл - Во времена фараонов

— Певеро? — поднял брови везир. — Какого ты о нем мнения?

— Не слишком высокого.

— Такого же мнения придеряшвается губернатор.

— Я собирался сместить его еще несколько месяцев назад, но человек, которого я наметил на его место, был в то время в Нубии. Во всяком случае, тебе приятно будет услышать, что Певеро отозван. Новый человек отъезжает завтра.

— Хорошо.

Неподалеку Мериет беседует с женой учителя царя, которая перебирает пальцами ожерелье хозяйки.

— Прелесть, дорогая, — говорит жена учителя, — Оно сирийское?

— Да, мой муж привез его из Гебала, и это, — она вытягивает руку, на которой блестит браслет, в сторону прекрасных ваз на ближайшем столе, — тоже из Гебала. И ткани с удивительной окраской из Тира! Целые тюки!

— Как бы я хотела, чтобы мой муж тоже мог путешествовать! — вздыхает жена учителя.

— Не знаю, — отвечает Мериет, отправляя в рот кусок цыпленка. — Рехмира всегда уезжает надолго. Я скучаю по нему. К тому же мальчики отбиваются от рук, когда отца нет дома.

— Пер-гор всегда был хорошим мальчиком, — замечает подруга, кивая в сторону маленького сына Мериет. Тот показывает Аменемхебу скульптурку воина, которого Рехмира привез ему из путешествия. Его младшая сестренка Небет, не желая отстать от него, везет игрушечную лошадку на колесах. Мериет нежно притягивает к себе ребенка, вытирает маленький ротик девочки и подзывает к себе дородную рабыню.

— Дети разыгрались, — говорит она рабыне. — Отведи Небет в кровать и скажи Пер-гору, чтобы он шел спать.

С большой неохотой дети уходят с няней. Гости машут им вслед.

Мериет протягивает бокал слуге, чтобы он его наполнил, и продолжает прерванную беседу.

— За Пер-гора я не беспокоюсь, — говорит она. — С ним я справлюсь. Я беспокоюсь за Кенамона. Он мечтает только об армии. Я думала, что он будет доволен, если муж устроит его царским телохранителем, но ошиблась. Он хочет участвовать в походах, как Сенмут. Видите? Кенамон забился с ним в угол. Я уверена, что они говорят о сирийском походе.

Кенамон, которому наскучил разговор отца с Аменемхебом, подошел к меланхоличному молодому человеку, Сенмуту, военачальнику отряда колесниц, участвовавшему в сирийской кампании фараона. Сенмут из дальнего конца зала наблюдает за Нофрет и поэтому рассеянно слушает восторженные вопросы Кенамона.

— Какой высоты горы?

— Огромной.

— Они выше Фиванских холмов? Сенмут смеется.

— Если ты двадцать Фиванских холмов поставишь друг на друга, то и тогда они будут ниже сирийских гор. Там холодно, клянусь Гором, там очень холодно. — Сенмут делает вид, что дрожит от холода при одном воспоминании. — Вот почему сирийцы так тепло одеваются.

Он снова смеется.

— Они, наверное, для того носят бороды, чтобы им было теплее.

Кенамон тоже смеется. Однако слова Сенмута произвели на него сильное впечатление. Подобно большинству египтян, он никогда не видел гор и не знал другого климата, кроме теплого климата Нильской долины.

— И там Нил на небе? — спрашивает Кенамон.

— Так говорят жрецы. Вода падает с неба, это верно. Но это не река, а дождь.

— Но и у нас иногда бывает дождь, — возразил Кенамон.

— Ты называешь это дождем, — смеется его собеседник. — Здесь он только моросит, и земля высыхает через час. Там вода льется с неба несколько дней, а то и недель. А снег?

— Снег? Что это такое?

— В нашем языке даже нет такого слова. Он белый, падает с неба, как дождь, и ужасно холодный. От него болят кости, руки становятся бесчувственными. Ты не можешь застегнуть доспехи и не чувствуешь в руках тетиву. Сам Сэт придумал снег.

— Все равно мне хочется пойти туда, — вздыхает Кенамон. Он с любопытством смотрит на Сенмута, который вытащил из-под одежды тонкий свиток папируса.

— Что это? — спрашивает сын везира.

Сенмут, не спуская глаз с Нофрет, которая сидит в окружении молоденьких девушек, отвечает:

— Я потом тебе скажу. О, идут танцоры. Мутардис все еще в вашем доме?

— Да, — отвечает юноша. — Мой отец безумно любит ее. Я думаю, что ей несказанно повезло.

— Тсс! — предупреждает Сенмут. В дальнем конце зала появляется группа певцов и музыкантов.

— Отлично, — говорит Кенамон. — Это только мужчины. Она придет позднее.

Музыканты в одинаковых белых юбках, с украшениями на груди и руках проходят в центр зала. В руках у них инструменты: арфа, лиры, флейты и небольшие квадратные барабаны. Музыканты усаживаются на полу. Заиграли флейты, затем включились арфа и лиры, барабанщики начали отбивать ритм.

Они поют песни в честь бога Амона-Ра. Несомненно, Рехмира заранее договорился с певцами, так как знал, что у него будет верховный жрец Амона.

Мериет прерывает беседу с женой начальника города и замечает:

— Смотри, Нозем опять пьяна.

Действительно, толстая жена главного садовника фараона выпила слишком много вина. Многие гости тоже навеселе, но бедная Нозем напилась сверх всякой меры. Ее покачивает, она громко и часто смеется. Ее парик сбился на сторону, краска под глазами растеклась. Гости, сидящие рядом, смеются над ней, а когда раб наполняет ее кубок, она едва не роняет его на пол. Однако никто, даже Мериет, не шокирован ее поведением. Всегда на пиршестве кто-нибудь напьется. Но Нозем напивается раньше других. Раб стоит рядом с ней с кубком в руке и внимательно наблюдает за ней.

Но вот певцы-мужчины уходят, и появляется новая группа музыкантов. На сей раз это молодые девушки, одетые в коротенькие юбки с бахромой и с бусами на шее. Затем выходят двое — юноша и девушка. Они идут слегка танцующей походкой. Юноша подходит к девушке и опускается перед ней на колени, вытянув руки. Девушка делает вид, что хочет убежать. Тогда он поворачивается к ней спиной и прячет лицо в ладонях. Она легкой, походкой возвращается к нему. Он поворачивается к ней, встает и начинает петь. Девушки аккомпанируют ему на флейтах и лирах.

Среди слушателей воцаряется тишина. Все сидят с кубками в руках, и взгляды их полны сентиментальности. Некоторые положили руки на плечи друзей. В темных углах обнимаются пары.

Синухет, сын главного министра и Тии, сидит рядом с родителями. Он смотрит через весь ярко освещенный зал, мимо певцов, на группу людей, окружающих везира. Одна пара темных глаз смотрит прямо на него. Это глаза Тахает. Встретившись с ним взглядом, она отворачивается и начинает забавляться цветком лотоса, который держит в тонких пальцах. Но Синухет не спускает с нее глаз.