Хамза Есенжанов - Яик - светлая река

Хален степенно ответил:

- Проходите, садитесь, милости просим!

Всегда сдержанный и спокойный, учитель медленно вынул из-под локтя подушку, на которую облокачивался, и отодвинул ее в сторону. Он смотрел на вошедших, изучая лица, стараясь прочесть в их глазах, зачем они приехали.

Представительный вид хозяина и скромное, но довольно красивое убранство юрты, казалось, несколько удивили и обескуражили военных. Привыкшие бесцеремонно врываться в чужие юрты, грубо покрикивать на людей, везде и всюду себя чувствовать хозяевами, они не знали, как вести себя здесь - не у бедного и не очень богатого, но, очевидно, уважаемого в округе человека: то ли пройти на почетное место, куда пригласил их хозяин, то ли примоститься где-нибудь с краю, у стеночки. Учитель заметил смущение вошедших, но не подал вида. "Эх, бедные джигиты, - подумал он, - пасти бы вам овец, косить сено, собирать урожай... Были бы вы добрыми, хорошими людьми. А сейчас - что из вас сделали? Как быстро меняется человек, стоит только дать ему в руки оружие и одеть на него форму, - высокомерия хоть отбавляй. Дико и нелепо, когда человек перестает быть самим собой. Бедняги, хоть бы винтовки правильно умели держать. А пряжка, пряжка-то у этого рыжего - совсем сползла под живот... Эх, несчастные вояки, и портянки торчат из сапог..." - думал Хален, глядя на рыжебородого казаха-военного, и тот, почувствовав на себе оценивающий взгляд учителя, еще больше забеспокоился.

- Проходите, проходите! - повторил приглашение Хален. - Откуда едете, старшина?

- Из Кзыл-Уйя... Едем набирать лошадей и джигитов, - сказал Жол, представляя военных учителю и знаками давая понять ему, что надо как можно радушнее принять их.

Учитель в знак согласия кивнул головой:

- Проходите, джигиты!

Жол, топчась позади военных, продолжал подавать учителю знаки: "Приглашай, приглашай лучше!.." Хален отвернулся и стал прислушиваться к голосам, раздававшимся за стеной юрты.

- Там кто-то из ваших остался? - спросил он у Жола.

- Жагалбай с конями... Знаете Жагалбая? Он добровольно, с согласия аксакалов, записался на службу...

Один из военных, чернолицый и черноволосый, которого старшина назвал Сары, снял с себя винтовку, прислонил ее к стене юрты и, неуклюже прошагав по кошме, сел рядом с Кубайрой. Другой, рыжебородый, выше ростом, плечистый и старше по возрасту, тоже скинул с плеча винтовку.

- Проходите сюда, - пригласил его Кубайра, указывая на место рядом с учителем.

- Мне и здесь хорошо, - буркнул рыжебородый, усаживаясь между Кубайрой и Асаном.

Несколько минут в юрте царило молчание. Первым нарушил его Асан. Он обратился к Жолу:

- Как поживаете, старшина, все ли благополучно дома?

- Слава аллаху, пока что идет все хорошо. А как ты, Асан, поживаешь? Как вы, Халеке, дай аллах вам счастья на новом месте! Слышал я, что вы совсем недавно перекочевали на джайляу?

- Недавно, недели полторы назад... Как у вас дома, как здоровье вашей суженой Бактылы? - в свою очередь спросил Хален.

- Да, да, как здоровье Бактылы? - Макка продолжала перебалтывать кумыс в сабе.

- Дай-ка я сам займусь кумысом, а ты, Макка, пойди поставь самовар, сказал Хален жене и, обращаясь к гостям, добавил: - У вас, наверное, найдется время отобедать, а?

- Пожалуй, можно будет и перекусить, слава аллаху, дни сейчас длинные, - поспешил вставить Жол. "А то еще эти тупоголовые вояки возьмут да откажутся", - подумал он, вопросительно посмотрев маленькими, как кнопки, хитрыми глазами на военных. - Только нельзя ли как-нибудь поскорее, добавил старшина. Он заметил висевшее над кобеже (деревянным сундуком, предназначенным для хранения продуктов) жирное подсоленное баранье мясо. "Да и кобеже не пуст..." - подумал он, оценивающе глядя на емкий сундук.

- Нет, нет, - возразил черноволосый Сары, - большое спасибо за приглашение, но мы - люди военные, и нам никак нельзя задерживаться. Выполняем срочное задание. Вот только кумыса отведаем и двинемся дальше. Мы бы и не заехали к вам, если бы не старшина, это он притянул нас сюда... А ты, старшина, - Сары резко повернулся к Жолу, - брось эти разговорчики: "Дни длинные..." До сих пор не сумел собрать ни коней, ни джигитов, ни денег!.. Смотри, отвечать придется!

Сары все больше и больше осваивался с окружающей обстановкой и, уже не стесняясь, начал говорить громко и грубо. Правда, он прикрикнул на старшину, но это встревожило не только Кубайру и Асана, но и учителя. Удивленно и испуганно посмотрела на черноволосого и Макка.

Заметив, как гордый и самолюбивый, привыкший только повелевать старшина Жол беспомощно съежился от слов Сары, Кубайра нагнулся к уху Асана и прошептал:

- Смотри: поджал хвост старшина, как побитая собака.

Но старшина Жол ежился не столько от угроз черноволосого, сколько оттого, что тот отказался от обеда. Так аппетитно пахло мясом и копченой конской колбасой - казы, что у старшины текли изо рта слюнки. Он предвкушал вкусный обед, но Сары неожиданно лишил его этой возможности.

Между тем Хален, наполнив белым ароматным кумысом принесенные женой тостаганы, подал их гостям.

- Присаживайтесь поближе к дастархану, - пригласил он. - День нынче жаркий, пить хочется. Вот и выпейте прохладного кумысу.

Гости почти залпом выпили кумыс, жажда давно уже мучила их. Жол пил крупными глотками, жадно, словно готов был проглотить сразу всю чашку. Хален снова наполнил тостаганы и поставил их перед гостями.

- Давно ли на службе? - спросил он у рыжебородого. - Родом откуда?

- Служим с самой весны. Бугонтайцы мы, - ответил военный, и на лице его появилась теплая улыбка.

- Мне кажется, я где-то вас встречал. Не в Джамбейте ли живете?

- В прошлом году работал там базарным. Я - сын Маймака, меня зовут Сарсен.

- Да-а, - протянул Хален, - не базарным, наверное, потому что там третий год базарным работает Шымыр. Я его отлично знаю. А вы - не тот ли самый джигит, что частенько вместе с Шымыром по базару ходил?

Маймаков не нашелся что ответить и, чтобы скрыть свое смущение, снова принялся за кумыс. Осушив до дна тостаган, он отставил его в сторону и крикнул на старшину:

- Заканчивай поскорее здесь свои дела и едем дальше!

Жол недовольно почмокал губами и встал.

- Халеке, - сказал он, в упор глядя на учителя, - получено распоряжение: в три дня с каждого очага собрать налог. Сегодня мы будем в ауле Сагу, завтра в других аулах. Послезавтра снова вернемся сюда. Постарайтесь, чтобы в вашем ауле к этому времени весь налог был собран. Да еще вот что: надо подготовить списки джигитов, годных к службе. Таково требование Кзыл-Уйя. Сделайте так, чтобы джигиты записывались добровольно. Пусть берут пример с Жагалбая, сына Байназара. Он добровольно записался и нисколько не жалуется на службу. Сородич хаджи Каримгали тоже записался. Обо всем этом, что я сейчас сказал вам, вы должны рассказать хаджи Жунусу, пусть и его аул готовится...