Александр Бабакин - Битва в ионосфере

А что примечательного Кузьминский сделал для своих сотрудников в Николаевском филиале НИИДАР?

Прежде всего, по его инициативе и под его руководством был создан этот филиал. Александр Александрович добился выделения средств на строительство добротного здания института на окраине Николаева, жилых домов и великолепной гостиницы вместо старых армейских казарм. В кратчайшие сроки, под руководством Кузьминского, все это было построено и введено в эксплуатацию. Это происходило на моих глазах и с моим личным участием. Кузьминский умело использовал возможности партийной организации. Он всегда привлекал меня к участию во всех работах и совещаниях, а я как мог всегда оказывал ему поддержку и помощь.

Почему Вы, уже состоявшийся инженер, конструктор согласились стать партийным чиновником?

В молодости, когда я еще начинал работать инженером, ко мне обратился один старейший работник НИИ-10, очень уважаемый мной человек, участник войны, честный и принципиальный человек А.А. Анашкин. Он предложил дать мне рекомендацию в партию. Я стал отказываться, ссылаясь на то, что в партию идут одни карьеристы, а я этого не хочу. Тогда он объяснил просто, вот ты, честный и порядочный человек, неплохой инженер, таким образом, уступаешь место в партии проходимцам. А вот ты и тебе подобные придите в партию и восстановите ее доброе имя. На меня это подействовало, и я согласился. Этот случай помню всю жизнь. Но для этого нужно занимать всегда активную позицию. И вот, когда мне было сделано предложение, стать секретарем парткома, я конечно не отказался. Тем более что переходил не в аппарат партии, а на временно избираемую должность, не отрываясь ни от коллектива, где я работал, ни от самой работы.

Я знал и видел возможности влияния секретаря парткома на состояние дел в институте. Предоставлялась возможность, выходить для решения серьёзных вопросов на более высокие уровни, а также оказывать более существенное влияние на процессы, происходящие на предприятии. Мне эта работа нравилась, я ее понимал, у меня еще раньше сложились хорошие отношения с Александром Александровичем Кузьминским. Мне нравился его стиль руководства, уважительное и внимательное отношение к подчиненным, его трудолюбие, честность и порядочность. Я хорошо знал не один год весь состав партийного комитета, все они были моими товарищами по работе, высококвалифицированными специалистами. На их помощь и поддержку я очень рассчитывал, и как оказалось, не ошибся. А также я понимал, что у меня всегда оставалась возможность вернуться на прежнее место. Я никогда не был карьеристом. Если мне предлагали работу, которую я знал и понимал, то всегда соглашался. Мне дважды впоследствии предлагали стать директором НИИ, но я отказался, так как считал себя недостаточно подготовленным для этой должности.

В целом я очень доволен своей трудовой биографией. Знал очень много умных и хороших людей, со многими из которых посчастливилось вместе работать. У меня всегда была живая и интересная работа.

— По вашим словам выходит, что партийный комитет НИ-ИДАР поддерживал тематику ЗГРЛ? А как вы можете охарактеризовать отношения, сложившиеся у Кузьминского с Марковым?

Да, партийный комитет единодушно поддерживал в работе директора и главного конструктора Кузьминского Ф.А., также как и работы других главных конструкторов. Во-первых, все работы, проводимые в институте, были заданы постановлениями ЦК и Совмина, а во-вторых, члены партийного комитета сами, будучи хорошими специалистами, участвовали в создании систем и прекрасно были информированы о положении дел в институте.

С Марковым у Кузьминского отношения сложились ещё со времён совместной работы в КБ-1. Причём эти отношения были весьма своеобразными. Иногда их можно было назвать дружескими, но в значительной степени они зависели от состояния дел в институте, а также от других, одному только Маркову понятных факторов. Так, придя директором в НИИ-ДАР в 1963 году, Марков пригласил Кузьминского на должность главного инженера и заместителя директора по науке. Затем, некоторое время держал его в подвешенном состоянии. Не без участия Маркова, уже в ранге заместителя министра радиопромышленности, Кузьминский назначается начальником тематического НИО и главным конструктором по загоризонтной тематике. Это был достаточно мирный и спокойный период в их отношениях. С подачи того же Маркова в 1975 году Александр Александрович был назначен еще и директором НИИДАР. Но как только появлялись трудности в работе, ситуация резко менялась. Особенно это проявилось после освобождения Маркова от должности заместителя министра и возвращения его в кресло директора НИИДАР в 1981 году.

Мне было известно, со слов очевидца, что когда они возвращались в Москву в одной машине с тяжелого совещания в Солнечногорске, Марков обратился к Кузьминскому со словами: «Признайся Франц Александрович, что это ты неправильно выбрал место дислокации Черниговского объекта, что и отразилось на его плохой работе». На что Кузьминский с недоумением возразил, что ведь мы вместе, включая заказчика, выбрали место дислокации, с целью закрытия дыры в радиолокационном поле страны. После этого разговора Марков резко изменил свое отношение к Кузьминскому. Ему необходимо было выбрать крайнего.

Я обратил внимание, что когда все складывалось благополучно Марков, как и мы все, называл Кузьминского Александром Александровичем. Как только возникали проблемы или трудности, он тут же начинал называть его Францем Александровичем (как указано в паспорте). По этому фактору мы мгновенно узнавали об их отношениях и обстановке вокруг ЗГРЛС. Еще примечателен один запомнившийся мне эпизод, который произошёл после возвращения Маркова в НИИДАР.

Как-то Александр Александрович зашел ко мне в партком и, переговорив, я вышел в коридор его проводить. Прощаясь, мы подали друг другу руки. В это время мимо нас, сделав вид, что не замечает, быстро прошел Марков. А на следующий день при встрече он заявил, что возмущен моим поведением, я не должен был протягивать руку Кузьминскому и принимать его в парткоме. На это я ответил, что мы с Кузьминским много лет работали вместе и всегда были друзьями. А теперь, только из-за того, что у вас испорчены отношения, я не должен ему подавать руку? Нет, Владимир Иванович, так дело не пойдет. Вы первый перестанете меня уважать за это. Он пристально посмотрел мне в глаза и, думаю, мы тогда оба поняли, что не сможем сработаться. Марков привык, чтобы ему все безоговорочно подчинялись, а тут какой-то секретаришко посмел иметь свое мнение.

И конечно Владимир Иванович не возражал при переводе меня в ЦНПО «Вымпел». Выжив в противоборстве с Мусатовым, Марков не хотел, чтобы в НИИДАРе партком возглавлял относительно независимый секретарь.