Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи

Несмотря на то что Лепид был почти одинок, сенат, многие члены которого совершили столько грабежей и преступлений во время реакции и который не имел в Риме никакой армии, на которую можно было положиться, встревожился и сделал частичную уступку, согласившись на раздачу хлеба и возвращение изгнанников, чтобы тем энергичнее воспротивиться другим предложениям, особенно предложению о возвращении земель. [265] Franke. I. Р. Р. 1893, I, 54–55. Но агитация Лепида подняла революционное настроение во всей Италии. В Этрурии, возле Фезул, многие собственники, ограбленные Суллой, с оружием в руках изгнали новых владельцев своих старых угодий. [266] Gran. Licinius, 45. В Риме непримиримые консерваторы, имевшие своим главой другого консула, Квинта Лутация Катулла, [267] Plut. Pomp., 16. обвинили Лепида в поддержке этого мятежа и предложили энергичные меры, но сенат не осмелился их утвердить [268] Ibid. — Об этом, по моему мнению, упоминает Саллюстий (Hist., I, fr. 77, 6 сл.), а не о нападении на Рим, которое действительно предпринял Лепид. и нашел более простым удалить Лепида из Рима, ускорив под разными предлогами, еще до выбора их преемников, отъезд обоих консулов в провинции, которые уже были им назначены: Нарбонская Галлия — Лепиду, Италия — Катуллу. [269] Мне кажется, что Саллюстий (Hist., I, fr. 66) упоминает об отъезде консулов в провинции, а не (Mommsen. R. G., III, 26) об общей экспедиции в Этрурию для подавления беспорядков; это было слишком незначительное предприятие для обоих консулов. Относящееся к этому место у Лициния Грания (45) слишком испорчено и неопределенно, чтобы служить источником. Впрочем, вся эта история очень темна. См.: Franke. J. P. P., 1893, I, 57. Им даже отпустили много денег на провинциальную администрацию и взяли с них клятву не сражаться друг с другом.

Юлий Цезарь, вернувшись в Рим среди этого волнения, должен был найти сумрачные лица, холодный прием и ревнивую недоверчивость в господствующей партии, которая не забыла ни его родства, ни его возмущения против Суллы. Это неожиданное возвращение в то время, когда, казалось, начинается революция, должно было представляться очень подозрительным. Напротив, он с радостью был принят партией Мария, уже подготовлявшей небольшое восстание. Лепид взял деньги сената и уехал, но, прибыв в Этрурию, остановился для открытого набора бедняков этой области и других частей Италии, в то время как другой знатный, замешанный в революции и пощаженный Суллой благодаря семейным связям, Марк Юний Брут, несомненно по соглашению с Лепидом, набирал армию среди пришедших в отчаяние жителей долины По. [270] Ibid., I, 56. В Риме, где многие были в курсе дела и готовились присоединиться к двум вождям революции, зять Цезаря, Цинна, старался убедить его следовать за собой, [271] Suet. Caes., 3. но Цезарь отказался. С годами и опытностью отважный и горячий темперамент молодого человека, рисковавшего своей головой из-за любви к своей даме, стал умереннее, и одна из существенных черт его характера, благоразумие, начала приобретать перевес.

Когда разразилась война, сенат имел двух верных людей, чтобы послать их против Лепида и Брута. Одним, конечно, был консул Катулл, а другим должен был быть магистрат, выбранный на следующий год. В партии Суллы был молодой человек, честолюбивый, нетерпеливый, хитрый; это был Гней Помпей. Он родился в 106 г. в богатой и знатной фамилии; мы видели, что он совсем юным стоял во главе армии во время войн, которые вел Сулла по своем возвращении в Италию против народной партии; затем он женился на племяннице диктатора. Чтобы продолжать играть выдающуюся роль в консервативном правительстве, он возымел желание потребовать себе командование в этой войне, хотя в тот год он был частным лицом, не занимавшим никакой государственной должности. Домогательство было странным со стороны поклонника Суллы, реформатора, установившего строгое соблюдение древних правил в последовательном занятии государственных должностей, и указывало, что сами друзья диктатора считались только тогда с его государственным устройством, когда оно благоприятствовало их интересам. Но сенат, постоянно трепетавший и не доверявший никому, не мог сопротивляться интригам молодого человека, обещавшего, по крайней мере по своему прошлому, быть его верным орудием; и забывая, что он должен быть строгим охранителем конституции Суллы, дал Помпею армию для борьбы с Брутом.

Так началась война. В то время как Лепид старался взять Рим, защищаемый Катуллом и Аппием Клавдием, назначенным interrex'oм, которым сенат, наконец, дал высшие полномочия, [272] Я думаю вместе с Franke (J. P. P., 1893, 1, 63, пр. 4), что Флор (III, 23) ошибается, говоря, что Рим защищали Помпей и Катулл. Помпей был тогда в долине По, готовясь нанести поражение Бруту, как рассказывает Плутарх (Pomp., 16). на севере Брут, побежденный и запертый Помпеем в Мутине, сдался при условии пощадить его жизнь; [273] Plut. Pomp., 16; Oros., V, 22; Liv. P., 90. но был вероломно казнен победителем и умер, оставив в Риме прекрасную вдову по имени Сервилия и маленького сына, немногим старше одного года, [274] Замечания Bynum'a (L.M.I.B., 6 сл.) убеждают меня, что Брут родился в 79 или 78 г. до Р.Х., а не в 85, как обычно предполагают. носившего его имя. Вследствие поражения Брута и, может быть, также по причине потерь, понесенных при приступах к Риму, Лепид вынужден был отступить к северу; но разбитый при Косе в Этрурии, он с остатками своей армии отплыл в Сардинию, где с небольшим успехом боролся с правителем, Гаем Валерием Триарием [275] Asc. in Scaur., 19 (Orel); В. С. Н., 11, 165, пр. 27. вплоть до своей смерти, когда его сразили труды или, как говорили, печаль ввиду обнаружившейся неверности своей жены. Остатки его войска были отведены в Испанию к Серторию одним из его офицеров по имени Перпенна.

Цезарь был достаточно счастлив и осторожен, что не присоединился к этому предприятию, так дурно окончившемуся. Но, как человек честолюбивый, он хотел заставить говорить о себе. Он происходил из очень древней, но разорившейся фамилии, в которой уже в течение шести поколений никто не занимал должности выше претуры. Эта фамилия вступала в родство с выскочками, например с Марием, и искала связей с капиталистической буржуазией, спасаясь от разорения, но все же ей не удалось разбогатеть. [276] При отсутствии точных документов это заключение, выведенное Друманном (G. R., II, 733) из истории первых лет Цезаря, мне кажется справедливым. Если Цезарь был заметной личностью и мог вести широкий образ жизни, то этим он был обязан благоразумию своей матери Аврелии, благородному образцу древнеримской матроны. [277] См.: Drumann. G. R., III, 128. Стремясь выдвинуться и чувствуя себя более смелым в опытах красноречия, чем в революционном движении, он выступил в 77 г. с обвинением против двух могущественных лиц из сулланской шайки: сперва против Корнелия Долабеллы, друга диктатора и бывшего правителя Македонии, затем против другого генерала Суллы Гая Антония Гибриды по поводу убытков, причиненных в Греции во время войны. Эти обвинения имели политическую цель.