Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи

Всякий с этих пор желал иметь виллы в деревне и в купальных курортах, ставших входить в моду, как Баи. [293] Корнелий Непот (Att, XIV, 3) поэтому удивляется, что такой богатый человек, как Аттик, possidebat nullam suburbanam aut maritimam sumptuosam villam. См. также: Varrò. R. R., I, XIII, 6. Надо было иметь многочисленных рабов, имевших каждый особую должность, [294] Cicero in Pis., 27, 67. не только лакеев и людей для несения носилок [295] Catullus, X, 16 сл. и светильников ночью, [296] Val. Max., VI, 8, 1; Sueton. Aug., 29. но и музыкантов, [297] Cicero in Verr. A., II, 5, 25, 64. секретарей, [298] Suet. Caes., 74. библиотекарей, переписчиков [299] Cornel. Nep., Att. Х1II, 3; Cicero. Ad famil., XIII, 77, 3; Marquardt. V. P. R., 1, 177. врачей. [300] Suet. Caes., 4; Seneca. De benef., III, 24. Должно было пользоваться только предметами, приготовленными дома и собственными рабами, [301] Cicero in Pis., 27, 67. за исключением редких и роскошных вещей, привозимых издалека.

Нужно было иметь произведения греческого искусства, дельфийские столы, коринфские вазы, чеканные чаши, канделябры, бассейны для фонтанов, статуи, картины, бронзы. Многие богатые финансисты и сенаторы покидали простые и тесные дома, в которых они родились. Они приказывали строить дворцы, еще более обширные и пышные, чем дворец Лепида, наполненные греко-азиатскими подражаниями, с приемными и гостиными, библиотекой, палестрой, банями, с украшениями из гипса и стенной живописью. [302] Schiller-Voigt, 394; Plin. H. N., XXXVI, 15, HO; Friedlaender. D. S. G. R., III, 88. Распространился обычай посылать письма и, следовательно, необходимость писать друзьям и нетерпение получить от них ответ, знать все, что происходит в Риме и в империи. Вошло в обычай постоянно рассылать рабов в самые отдаленные области империи. Часто посылали приглашения к обеду или погостить в деревню. Широкое гостеприимство сделалось обязательным. Отправляться в путешествие надо было уже не с маленькой свитой, а с многочисленными рабами. [303] Suet. Caes., 4; Plut., Cat. U., 12. Увеличилась роскошь при похоронах; распространилась мода на монументальные семейные усыпальницы, сооружаемые для привлечения общего внимания по большим дорогам Италии. [304] Schiller-Voigt, 396. Одежда сделалась более разнообразной и изукрашенной, увеличилась роскошь серебряных украшений, так же как разнообразие и цена тканей. [305] Ibid., 405. Для италийских и римских богачей создался тот условный кодекс приличий, рабами которого до потери чувства серьезного и реального делаются богатые классы по мере роста цивилизации. Молодые люди, строго соблюдая этот кодекс, пропагандировали и навязывали его другим с ревностным старанием, возмущавшим стариков, приверженцев суровой простоты древних нравов. Среди протестовавших лиц был молодой человек, происходивший из знатной и богатой фамилии, потомок Катона-цензора, Марк Порций Катон, по-своему возмущавшийся той тиранией изящества, которой хотела подчинить его римская золотая молодежь. Время от времени он появлялся без обуви и туники, чтобы приучиться, по его словам, краснеть только вещей постыдных самих по себе, а не благодаря условности. [306] Plut. Cat. U., 6.

Запросы духа также возрастали, и в высших классах Италии распространилась та горячая жажда знания, которая является признаком великих исторических эпох. Молодой человек из знатной фамилии не мог более не провести несколько лет в Греции или на Востоке, слушая там лекции риторов или знаменитых философов, подобно тому, как делал это Цезарь. Все стали произносить речи, писать прозой и стихами. Все хотели иметь разностороннее, энциклопедическое образование и читать книги обо всем: риторику, эстетику, историю, географию, агрономию, стратегию, тактику, полиоркетику, философию, медицину. Энциклопедия Аристотеля, принесенная в Италию Суллой, имела снова громадных успех. [307] Варрон (De re rust, II, 5, 13) говорит, что выражение «читать Аристотеля» сделалось почти поговоркой, обозначавшей «быть ученым на греческий лад». См.: Cicero. De or., II, XXXVI, 152; III, XLVII, 182; Porzio в R. S. A., 1899, 227. Эта энциклопедия мало ценилась специалистами, которые в течение двух предшествующих столетий в скромном уединении обширных музеев, устроенных царями Востока, изучали специальные науки — астрономию, математику, историю литературы. Но она снова стала вызывать удивление, когда образованным классам Италии пришлось управлять обширной империей. Приходилось быть то воинами, то государственными людьми, ораторами, судьями, финансистами, устроителями празднеств и организаторами общественных работ, адмиралами, земледельцами, посланниками, и нужно было обладать не одной какой-нибудь наукой, но общей широкой образованностью, которая помогала бы схватывать самую сущность всякого дела. Аристотель, философ зарождавшейся империи, учитель сперва Александра, а потом арабов, предлагал основателям италийской империи обширную, хорошо расположенную энциклопедию, написанную просто и ясно, богатую фактами и теми общими идеями, которые даже в несовершенном виде так необходимы для ориентировки в неизвестности неизмеримого будущего, давая направление в смешении случайных вещей и препятствуя менять путь при всяком преходящем противоречии событий.

Этот рост роскоши и потребностей способствовал также распространению духа спекуляции в высших классах. Сулла мог восстановить старые римские учреждения, но дух аристократической эпохи быстро исчезал в новом поколении. Даже в родовой знати исчезало прежнее отвращение к коммерческим предприятиям. Крупные финансисты и собственники, старые аристократические фамилии и миллионеры-выскочки начинали смешиваться и образовывать один класс дельцов и финансистов. В этом классе должен был ослабеть старый антагонизм между всадниками и сенатом, между капиталистической буржуазией и военной и политической знатью.

В то же самое время началось глубокое изменение в экономической жизни Италии. В продолжение предшествующих пятидесяти лет италийские капиталы предпочитали отправлять на чужбину, преимущественно в Азию, для эксплуатации только что завоеванных провинций, тогда как на земледелие в самой Италии затрачивалось очень мало. В общем, если менее богатые собственники стремились к сельскохозяйственным улучшениям, то крупные землевладельцы, скупавшие земли разоренных мелких хозяев, предпочитали увеличивать свои угодья, нежели заниматься улучшением земледелия. Они ограничивались образованием латифундий, возделываемых рабами, или превращением прежних собственников в мелких арендаторов, продолжавших следовать устаревшей системе хозяйства. Но с тех пор как провинции, особенно Азия, слишком истощенные и разоренные войной, стали приносить меньшую прибыль, капиталы были обращены на землю.