Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина

Претензии Свердлова к соседу невразумительны и туманны. Но если взять на веру, что причиной конфликта стала «лень» сосе­да, то в действительности все обстояло как раз наоборот. Иосиф, приученный матерью к порядку и не избалованный семейной жизнью, все делал сам. Словно отвергая появление подобных инси­нуаций, стражник Мерзляков свидетельствовал: «Пищу готовил И.В. Сталин исключительно сам».

Но из текста письма вытекает, что как раз «сторонник мини­мального порядка» признается в склонности не обременять себя домашними заботами. Впрочем, неряшливость в быту, вообще, ха­рактерная черта многих евреев. Поэтому не Джугашвили, а обле­нившийся сосед мог попытаться переложить все «домашние» за­боты на товарища. И, возможно, «индивидуализм хорошего пар­ня» заключался в том, что, не желая выполнять роль «слуги», он предлагал товарищу делать часть работы, и эта настойчивость «нервировала» Якова.

В любом случае очевидно, что ярко выраженным индивидуализ­мом отличался именно Свердлов. Лишенный возможности уеди­нения в условиях ссылки, он жалуется в письме на местных жите­лей; особенно на детей, проявлявших наивное любопытство к по­стороннему человеку. «Они приходят, — пишет Свердлов, — усаживаются и сидят молча около получаса, потом вдруг встают и говорят: «Ну, я должен идти, до свидания!» Как только один уходит, тут же появляется другой, и все повторяется. Как будто нарочно они приходят вечером, в самое лучшее время для чтения».

Пожалуй, Свердлова даже можно понять. Столкнувшись с на­ивным любопытством деревенских жителей — не абстрактных, а реальных, серых, забитых людей, во имя которых, казалось бы, и го­товилась революция, — он раздражается. В отличие от него Иосиф Джугашвили к этим визитам относился добродушнее, можно ска­зать, — философски. Позже он рассказывал Аллилуевым про своих соседей хантов: «Один приходил чаще других. Усядется на корточ­ках и глядит не мигая на мою лампу-молнию. Точно притягивал его этот свет. Не проронив ни слова, он мог просидеть на полу целый вечер... Мы вместе ужинали мороженой рыбой. Я тут же строгал ее. Голову и хвост получал Тишка (собака Джугашвили. — К.Р.)».

Сталин иначе относился к местному населению. Очевидцы рас­сказывали, что однажды он спас девочку, умиравшую от воспале­ния в горле. Обладая некоторыми познаниями в медицине, он су­мел через трубку высосать гной из фурункула, душившего ребенка, рискуя сам погибнуть от инфекции. Это поступок тургеневского Базарова, но не в романе, а в жизни.

Так в чем же причина конфликта? Кто же был инициатором «разъезда» двух ссыльных? Не вдаваясь в подробности, Свердлов так рассказывал отбывавшему ссылку в Туруханском крае питер­скому рабочему Иванову про причины своего переселения на дру­гую квартиру: «По прибытии в ссылку я поселился в его (И. Джуга­швили. — К. Р.) хижине, но вскоре он не стал со мной разговаривать и дал понять, чтобы я освободил его от своей персоны, и тогда я стал жить отдельно от него».

Из этого простого, но довольно скользкого объяснения следует, что «не неуживчивость» Иосифа стала причиной переселения Свердлова, а то, что Джугашвили перестал разговаривать с ним, практически объявил своему товарищу бойкот. Но он не просто разочаровался в товарище — тот стал ему безразличен, и он даже не ищет со Свердловым примирения, перестав с ним общаться и разговаривать до конца совместного пребывания в Курейке.

То есть конфликт был не на почве «обслуживания кухни» и да­же не на несовместимости национально-культурных традиций и характеров, а на основе чего-то личного, что Джугашвили показа­лось достойным разрыва отношений. Несомненно, что 36-летний Иосиф и более молодой, 29-летний Яков обладали различным жиз­ненным опытом, несхожими характерами и отличались даже рос­том — Яков был ниже.

Но являлся ли незаурядностью сам «товарищ Андрей»? Каким он представлялся своим современникам?

Вячеслав Молотов, дававший меткие оценки многим политиче­ским деятелям в беседах с Феликсом Чуевым, говорил о Свердлове: «Еврей. Ничем особенно не выделявшийся, но очень преданный Ленину... громовой голос, прямо черт знает как из этого маленького человека такой чудовищный голос идет. Иерихонская труба! На со­брании как заорет: «То-ва-ри-щи!» Все сразу что такое»? Замолка­ли. Для Ленина был очень подходящий. Все знали, будет говорить то, что Ленин ему поручил. <...> Пропагандист, но главное — орга­низатор, на больших собраниях — короткое выступление, поддер­жать дисциплину... Возможно, Ленин очень жалел его и ценил... он хорошо выполнял задания Ленина... Далеко не заглядывал, не про­являл инициативу (курсив мой. — К. Р.), но честный, партийный, преданный человек, чего мало для руководящего деятеля, — Ленин перехвалил Свердлова... Да, чересчур... — молодой все-таки умер, тридцать четыре года прожил. Да и критиковать его не за что».

Казалось бы, все ясно. И все-таки слабости у будущего председа­теля ВЦИК были. «У Якова Свердлова, — пишет писатель, — после его смерти в сейфе обнаружили 7 заготовленных заграничных пас­портов и семь бланков чистых паспортов. И к ним солидное фи­нансовое подкрепление — золотые монеты царской чеканки на сумму 108 525 рублей, 705 золотых изделий с драгоценными кам­нями.

Заметим еще, что жена Свердлова К.Т. Новгородцева была тай­ной хранительницей алмазного фонда Политбюро (был спрятан на ее квартире). Он предназначался для того, чтобы «в случае круше­ния власти обеспечить членам Политбюро средства для жизни и продолжения революционной деятельности». Каких членов По­литбюро, я думаю, разъяснять не следует. Сталин и его окружение в их число, конечно же, не входили».

Но в 1913 году ситуация была иной, и ссыльные планировали не гипотетический, а реальный побег. Трудно сказать о настроениях Свердлова, а Сталин даже теперь, когда его положение круто изме­нилось, не намеревался проводить в Заполярье вторую зиму, но для него все снова упиралось в финансовый вопрос. Обещанной помо­щи от центра он пока так и не получил.

Никакой. Реально он не получил ничего, кроме неясных обеща­ний. И, встретившись со Свердловым в Курейке, видимо, уже начал догадываться, что его предприимчивый товарищ присвоил ту часть денег, которая по праву предназначалась ему И, чтобы не строить планы побега на этом источнике, он желает убедиться в этом.

Для этого у него были основания. Еще в ноябре 1913 года на имя Иосифа Джугашвили пришла открытка от Малиновского, в которой тот в иносказательной форме уведомлял о высылке денег. Джугашвили пытается выяснить их судьбу, и 20 марта 1914 года в письме депутату Госдумы пишет: «Товарищ Петровский! Прошу передать (это письмо) Роману (Малиновскому — К.Р.). Побеспоко­ил Вас потому, что адреса Романа не знаю. Василий... Месяцев пять тому назад я получил от одного товарища из Пи­тера предложение переехать — переселиться в Питер. Он родом грузин, и ты его знаешь. Он писал, что предложение исходит не от него лично и что если (я) согласен переселиться (бежать. — К. Р.), деньги на дорогу будут. Я написал ему ответ еще месяца четыре на­зад, но от него нет никакого ответа до сих пор. Не можешь ли ты в двух словах разъяснить мне это недоразумение.