Меликсетов - История Китая

31

только д^я древних времен, именно в Китае на протяжении всей его истории это играло очень существенную роль: умело интер­претированный факт всегда был весомым аргументом в споре, в том числе на самом высоком уровне, в момент решения важней­ших государственных проблем.
Создав более или менее убедительную для всех официальную государственную идею и умело подкрепив ее апелляцией к исто­рии, чжоусцы: заложили фундамент своего 800-летнего господ­ства, во всяком случае легитимной власти. Но сложность ситуа­ции заключалась в том, что, укрепившись на своем троне, пер­вые чжоуские правители, однако, не располагали необходимой для управления большим государством административно-поли­тической структурой, которую можно было бы использовать для последовательной и результативной институционализации влас­ти Чжоу.
Здесь важно обратить особое внимание на то, что процесс политогенеза, о котором уже шла речь, имеет ряд ступеней. Пер­вая из них — это простое протогосударство (антропологи имену­ют его английским термином chiefdom, чифдом — вождество), в котором над коллективом четко возвысился лишь вождь с не­большой группой его помощников. Трибализованные группы (пле­мена), в том числе чжоусцы в момент завоевания Шан, находи­лись именно на этой ступени. Вторая — протогосударство слож­ное или составное, каким было государственное образование Шан с его многочисленными региональными подразделениями, каж­дое из которых являло собой простое чифдом-вождество. Третья ступень — раннее государство, т.е. многоступенчатая иерархичес­ки организованная административно-политическая структура, основанная на клановых и внеклановых патронажно-клиентных связях, обеспечивающая управление обширной территорией с этнически гетерогенным населением и к тому же обычно уже хорошо знакомая, с престижным потреблением правящих при­вилегированных верхов за счет ренты-налога со своих произво­дителей и дани с зависимых соседей.
В процессе развития общества одна ступень гармонично заме­щает другую (разумеется, если не случается серьезных катаклиз­мов), перескакивать же через ступени безнаказанно нельзя. Меж­ду тем именно нечто подобное и произошло с чжоусцами. Одо­лев Шан, они в силу исторических обстоятельств оказались вынужденными создать на большой территории бассейна Хуанхэ из множества разноуровневых структур раннее государство, быв­шее третьей ступенью процесса политогенеза. Раннее государство как структура отличается от сложного протогосударства тем, что оно на порядок крупнее его территориально и численно, имеет

32

более сложную социально-политическую организацию с адми­нистрацией на трех уровнях (местный, региональный и централь­ный), с большим количеством специальных служб, с развитой идеологической системой, санкционирующей и легитимизирую­щей власть, с ощутимыми привилегиями для верхов и многими иными особенностями. Кое-чего чжоусцы добились, прежде все­го в сфере легитимизации власти, что и упрочило их господство. Но перепрыгнуть через ступень (с первой на третью) им было очень трудно: требования исторических реалий, вызов эпохи ждали ответа, который малочисленное племя чжоусцев не в состоянии было дать, что не преминуло сказаться на результатах. Имеется в виду характер созданной ими политической структуры.
Первые чжоуские правители старательно пытались создать цен­трализованное государство. Реальностью же оказалась децентра­лизация раннечжоуского Китая, причем иного результата в сло­жившихся условиях и не следовало ожидать. Разумеется, чжоусцы использовали шанский опыт, квалификацию шанских ремеслен­ников при строительстве новой столицы, куда, заметим, были переселены и шанские воины-профессионалы (восемь иньских армий, как они именуются в источниках). Использовалась также схема шанской администрации, лишь немного дополненная за счет чжоуской. Были взяты на службу и шанские чиновники. Все это сыграло определенную роль в укреплении чжоуской государ­ственности. Однако создать сколько-нибудь прочную и стабиль­ную централизованную структуру, тем более империю, чжоусцы не смогли. Более того, они переняли у шанцев их систему регио­нальных владений, которая в условиях растянутых коммуника­ций, непрочных связей, разноплеменного населения и слабости центра неизбежно вела к политической раздробленности-. Одной из важных причин, приведших к такому результату, была нераз­витость системы централизованной редистрибуции и как след­ствие — необходимость создания уделов-вотчин и служебных кормлений для администраторов высших рангов, приближенных и родственников чжоуских правителей.
Система высшего звена централизованной администрации Западного Чжоу (период с 1027 по 771 г. до н.э. именуется так пото­му, что столица чжоусцев в те времена оставалась прежней и именовалась Цзунчжоу, фиксируя происхождение и родовые кор­ни чжоусцев) базировалась на троичной основе. Высшими санов­никами и ближайшими советниками вана считались трое гунов, из которых двое, Чжоу-гун и Шао-гун, б^хли братьями У-вана, а третий, Тай-гун, представлял род Цзян, с которым у чжоуских правителей из рода Цзи существовали прочные дуально-брачные связи. Но «гун» — это, скорее, знатный титул, нежели должность.

33

Три высшие должности в Западном Чжоу занимали сановники категории тай — тай-цзай, тай-бао и тай-цзун (великий упра­витель, великий воспитатель и великий церемониймейстер), при­чем первые две занимали те же Чжоу-гун, практически управ­лявший страной, и Шао-гун, живший в столице при малолетнем Чэн-гуне и отвечавший за его воспитание. Чуть ниже были три должности категории сы — сы-ту, сы-кун и сы-ма (управляющий сельским хозяйством; управляющий ремеслом и строительством; управляющий военными делами, прежде всего конями и колес­ницами, своего рода маршал).
Однако такого рода троичная система была исходной, но не догматичной: росло и число гунов, и количество чиновников ка­тегории сы (вэйский Кан-шу после подавления мятежа и получе­ния удела стал сы-коу, кем-то вроде судьи-надзирателя за под­властными ему в Вэй шанцами). Кроме того, помимо гунов в число высшей чжоуской аристократии входили и иные титулованные особы — хоу, бо, цзы, нанъ. Обычно это б^хли правители издревле существовавших шанских и иных полуавтономных владений, а также те чжоусцы, которые получили уделы от вана заново. В любом случае количество всех носителей титулов и одновременно обладателей высших должностей составляло не более сотни-двух, как то было и у шанцев. Пожалуй, наиболее достоверной может считаться цифра 71 — именно столько уделов б^хло создано, по данным трактата «Сюнь-цзы», в начале Чжоу, причем 53 из них принадлежали выходцам из дома вана.
Удельная система, частично заимствованная у шанцев, час­тично появившаяся в силу обстоятельств, сыграла роковую роль в судьбах Чжоу, перечеркнув все надежды на создание централи­зованного государства. Правда, на первых порах большинство за­ново создававшихся чжоуских уделов, особенно отдаленных от столиц, были не столько автономными административно-поли­тическими структурами (тем более изолированными вотчинами), сколько военно-территориальными образованиями для наведе­ния порядка на местах. Эти уделы и их немногочисленное корен­ное население в случае нужды достаточно легко перемещались с места на место, а их управители, получив из рук вана документ типа инвеституры на право владения (обычно это была соответ­ствующая надпись на ритуальном бронзовом сосуде с перечисле­нием объектов дарения и владения, от знамен и колесниц до людей разных племен, включая сопутствующих владельцу людей вана, т.е. самих чжоусцев), вначале ощущали себя, скорее, ко­мендантами гарнизона в далекой глуши, чем полновластными правителями. Связующие нити между такими уделами и чжоуским центром с его сакрально-легитимным ваном, вскоре начавшим