Меликсетов - История Китая

387

Вместе с тем сложные и тяжелые послесиньхайские годы с их антиюаньшикаевской борьбой, «войной в защиту республики», широким движением против принятия «21 требования» Японии, парламентскими выборами, милитаристскими распрями и вой­нами вели ко все расширявшемуся втягиванию в политику преж­де всего горожан, солдат наемных армий, а иногда и сельского населения. Эти годы стали также и временем прямого обращения борющихся политиков к населению с целью завоевания полити­ческой поддержки. Борьба за голоса избирателей, за расширение «партий», за привлечение на свою сторону политических деяте­лей и групп привела к использованию в политике современных средств массовой информации. Именно в эти годы возникают сотни газет и журналов различных политических направлений. Политические идеи и лозунги распространяются с быстротой телеграфных и газетных сообщений. В стране начинает склады­ваться совершенно новый политический климат, лишенный преж­него единообразия и порядка.
Таким образом, послесиньхайские годы ожесточенной поли­тической борьбы породили новый тип национального противо­речия, сделали остро необходимой задачу борьбы за националь­ное объединение страны как предпосылку освобождения от полуколониальной зависимости и социально-экономического об­новления.
Однако развитие Китая в послесиньхайские год^т привело к тому, что возможности военно-политического объединения на старой социальной базе были существенно ослаблены. Главная причина этого заключалась в том, что правящая часть господ­ствующего в императорском Китае класса («класс-государство») оказалась политически разбитой Синьхайской революцией и еще в большей мере последующей милитаристской борьбой и пол­ным торжеством ее местных интересов, ее политическое влия­ние и ее политические возможности резко ослабли. По сути дела в этом заключался один из главных политических итогов Синь-хайской революции. Разгром господствовавших политических сил привел к образованию своеобразного «политического вакуума», ибо новые политические силы, представлявшие активно разви­вавшиеся капиталистические социально-экономические тенден­ции, были еще слабы и не оформлены. Это проявлялось прежде всего в том, что эти силы еще не стали реальной политической альтернативой милитаризму. Об их слабости свидетельству­ет также и неспособность к самостоятельным политическим вы­ступлениям наиболее радикальных представителей освободитель­ного движения во главе с Сунь Ятсеном, отсутствие активной политической деятельности буржуазно-демократических элемен-

388

тов, стихийность и вспомогательная роль в политической жизни рабочего движения.
Однако именно в эти смутные годы складываются объектив­ные условия («политический вакуум») для постепенного самоопре­деления этих новых социальных сил, закладываются предпосылки их выступлений на арене политической борьбы.

3. РАЗВИТИЕ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ КИТАЙСКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ СИНЬХАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Обострение политической борьбы и обновление самого стиля политической жизни после Синьхайской революции сопровож­дались и существенными сдвигами в духовной жизни китайского общества. Они были вызваны прежде всего, естественно, побе­дой Синьхайской революции, изгнанием маньчжурской динас­тии, распадом империи, созданием республики, обострением милитаристской борьбы. Но не только. К этому времени на ду­ховной жизни китайского общества стали сказываться социаль­но-экономические изменения, вызванные ускорившимся разви­тием капитализма и больше всего возросшей включенностью стра­ны в глобальные процессы общественного развития.
На различных уровнях духовной жизни эти сдвиги были раз­личны. На нижнем уровне общественного сознания, на уровне обыденной психологии широких народных масс, инерция духов­ных традиций была велика и изменение этого обыденного созна­ния проходило медленно, но оно все-таки шло и революцион­ные события, безусловно, стимулировали этот процесс.
Повышенная инертность обыденного сознания объяснялась, в первую очередь, специфичностью его структуры. Господствовав­шая конфуцианская идеология играла в традиционном Китае и роль основной религиозной системы, сосуществуя в течение многих веков с даосизмом и буддизмом. Причем это длительное сосуще­ствование привело к складыванию на нижнем социальном уров­не системы религиозного синкретизма, включавшей в себя не только конфуцианство, даосизм и буддизм, но и народные веро­вания, обычаи и суеверия. Эта синкретическая религиозная сис­тема безраздельно господствовала среди подавляющей массы ки­тайцев. В массовом сознании конфуцианство выступало как наи­более социально конформистский элемент, оставаясь вместе с тем и его самой рационалистической частью и противостоя нонкон­формистской мистике других религиозных элементов (не только буддизма и даосизма, но также и привносимого христианства).

389

Влияние этой мистической тенденции в полной мере, хотя и по-разному, проявилось в Тайпинском восстании и создании тай-пинского государства, в одном из последних «старокитайских бунтов» — в восстании ихэтуаней. Разгром восстания ихэтуаней не снял и не мог снять назревавших противоречий, порожден­ных полуколониальным положением страны, отражавших расту­щую националистическую реакцию на национальное унижение. Победа антиманьчжурской революции, политическая активность народа, усиление национального самосознания вели к непрерыв­ному росту этой реакции, что и было наиболее существенным сдвигом в сознании широких народных масс.
Традиционализм, таким образом, еще полностью преобладал в массовом сознании, но и на более высоком — «идеологизиро­ванном» — уровне общественного сознания он также все еще оставался важнейшей духовной силой, во многом определившей идеологическую борьбу в первые послесиньхайские годы.
Послесиньхайский социально-политический переворот при­вел к глубокому и своеобразному идеологическому кризису ки­тайского общества и прежде всего к кризису официальной кон­фуцианской идеологии. Этот кризис отчетливо проявился уже в ходе самой Синьхайской революции, когда монархический ре­жим оказался без достаточной идеологической поддержки «ду­мающего» сословия конфуцианских ученых, что не могло не спо­собствовать его падению. Слабость апологетической промонархи­ческой деятельности конфуцианских ученых — один из серьезных симптомов этого кризиса, углублявшегося в годы милитаристс­ких междоусобиц. Другое его проявление — нежелание этих уче­ных активно поддержать монархические устремления Юань Ши­кая, что привело не только к его политической изоляции, но и к идейной, обрекшей эти устремления на провал. Как показали все эти события, конституционно-модернизаторские идеи глубоко «заразили» ведущих идеологов страны и стали одной из причин фактического распада официальной охранительной идеологии.
Таким образом, слабость охранительной идеологии была харак­терной чертой идеологической ситуации в стране в послесиньхай-ские годы. Вместе с тем эти адепты уходящей имперской идеологии еще воздействовали на духовную жизнь страны в новых историчес­ких условиях, являясь носителями наиболее традиционалистских взглядов и занимая все еще ведущее место в системе школьного образования, в бюрократическом аппарате. Но в идейных битвах они и их реставраторские идеи уже существенной роли не играли. Главное место безраздельно принадлежало идеологам обновления.
Эти идеи начали складываться в основном в предшествующие два-три десятилетия и явились результатом действия новых для