Меликсетов - История Китая

149

Заняв трон, Сыма Янь предпринял ряд мер, направленных на централизацию страны. Прежде всего, чтобы укрепить собствен­ную власть, он обратился к традиционному испытанному сред­ству — раздаче уделов в провинциях во владение своим ближай­шим родственникам, надеясь на их поддержку. Хозяева уделов, делившихся на три разряда, свободно распоряжались на своей территории как экономическими ресурсами, так и войском. В их ведении были выбор местных чиновников и управление граждан­скими и военными делами. Еще при жизни Сыма Яня удельные властители стремились ко все большей самостоятельности, но ви­димость единой центральной власти еще сохранялась. В этих ус­ловиях власть искала средства своего усиления, и в первую оче­редь — укрепления финансового положения. Между тем в дерев­не хозяйничали сильные дома. Воинам своих отрядов, а также домашней страже главы сильных домов предоставляли небольшие участки земли. Бездомных, разоренных и пришлых, называемых в источниках «гостями», они также «сажали на землю», превра­щая их в лично-зависимых, связанных с хозяином земли рент­ными отношениями. Казна все более лишалась доходов. Сильные дома захватили огромные пространства земли. Возвышение круп­ных землевладельцев грозило новым расчленением страны.
В 280 г. Сыма Янь издал указ о надельной системе, послу­жившей образцом для правителей последующих веков. В услови­ях, когда перед неокрепшей властью встала извечная проблема, как упорядочить отношения с подданными, восстановить стабиль­ность в обществе, укрепить структуру власти, действия молодо­го государства были направлены прежде всего на организацию производства, сулившего казне регулярное поступление доходов.
Развивая традиционные представления о так называемой «ко­лодезной сиетеме» (цзин-тянь) как прообразе установления иде­ального баланса между казной и населением во всех аспектах их отношений, Сыма Янь в первую очередь приступил к реформам, направленным на оптимальное соединение незанятых рабочих рук и бесхозной заброшенной земли.
Рассматривая все обрабатываемые земли как казенный фонд, согласно установлению 280 г. власти предоставили каждому тРУ* доспособному возможность получить надел при условии выполне­ния повинностей в пользу казны. Так, на трудоспособного муж­чину в расцвете лет полагался земельный участок (чжань-тянь) в 120 му, из них 50 му подлежало обложению налогом в пользу казны, а урожаем с остальной части надела пользовался сам воз­делыватель поля.
Основной трудовой единицей считались мужчины и женщины в возрасте от 16 до 60 лет. Они могли претендовать на полный

150

надел. Крестьяне в возрасте 13—15 и 61—65 лет пользовались на­делом лишь в половинном размере. С каждого двора, если гла­вой быт совершеннолетний мужчина, кроме налога полагалось взимать ежегодно три штуки шелковой ткани и три весовые меры шелковой ваты. Кроме того, крестьяне должны были отра­ботать на казенных работах до 30 дней в году.
Неизвестно, насколько широко указ 280 г. был проведен в жизнь, но очевидно, что степень упорядоченности аграрных от­ношений в Китае III в., полностью зависимой от силы и кре­пости новой государственной структуры, нельзя преувеличивать. Даже из текста самого эдикта о надельной системе (дошедшего до нас в «Истории династии Цзинь») следует, что создать опти­мальный вариант сочетания интересов казны и землевладельцев удалось лишь в центре, откуда и начиналось, по конфуциан­ским представлениям, упорядочение пространства Поднебесной. На местах, особенно в пограничных районах, по мере удаления от императорского двора все труднее становилось контролировать подданных, и соответственно норма налогообложения там была меньше. Тем самым в провинции создавались более льготные условия, стимулирующие подъем заброшенных земель.
Надельная система предусматривала также упорядочение от­ношений казны с чиновниками. Цзиньский правитель провоз­гласил предоставление им в качестве вознаграждения за службу «должностных наделов», доходы от которых шли в их пользу. Размеры этих земельных наделов зависели от ранга и занимае­мой должности и выдавались на время службы. Обрабатывались они лично-зависимыми держателями. Во владениях чиновников высших рангов могло быть не более 50 дворов, освобожденных от казенных повинностей. Реформа в целом не затронула инте­ресы частного землевладения, но создала серьезную угрозу оттока рабочей силы.
Несмотря на провозглашение аграрной реформы (о ней из­вестно лишь из текста указа); стабилизация в стране не насту­пала. По-прежнему шла борьба за власть и престол, порождая конфликты между центральной властью и владельцами уделов. Одновременно росло народное возмущение. Особенно массовым было движение в Сычуани и Шаньси. Отряды повстанцев на­падали на усадьбы сильных домов, чиновников, вторгались в городские поселения. Со смертью Сыма Яня в 290 г. началось соперничество между его родственниками, что вылилось в мя­теж восьми ванов. Междоусобная борьба, продолжавшаяся почти 15 лет (291—306), окончательно подорвала силы империи Запад­ная Цзинь. Китай оказался незащищенным перед нашествием кочевников, чья власть на Севере крепла с каждым днем.

151

2. НАШЕСТВИЕ КОЧЕВНИКОВ НА КИТАЙ
В III—IV вв. в Восточной Азии к северу от Китая шел процесс великого переселения народов, достигшего в Европе границ Рим­ской империи. Он начался с перемещения южных гуннов (нань сюнну), сяньбийцев, ди, цянов, цзе и других племен, которые с севера постепенно продвигались на Среднекитайскую равнину — колыбель этнической общности древних китайцев.
Племена кочевников были естественными хозяевами степей Внутренней Азии. Хотя номады отличались между собой по этни­ческому признаку и принадлежали к различным языковым груп­пам, всех их объединяла родная степь. Из поколения в поколение ее обитатели настолько приспособились к местным условиям, что их культура, все виды деятельности, сама их жизнь, наконец, так тесно сомкнулись с процессами, происходящими в природе, что они стали в известном смысле как бы неотъемлемой частью освоенного ими ландшафта.
Эти молодые народы без труда читали природную книгу род­ной степи. Мобильные и неприхотливые, они легко преодолева­ли огромные расстояния, идеально приспособились к степному существованию, и потому противостоять их стремительному на­тиску оседлым народам было нелегко. Однако в трудную пору погодных ненастий, когда степь не могла прокормить скот и он погибал, кочевники покидали места своего обитания в поисках новых кочевий и все упорнее проникали на север Китая — здесь возникали и гибли, сменяя друг друга, так называемые варвар­ские государства.
С распадом гуннского союза на Севере южные группы гуннов остались жить в северных районах Шаньси и Внутренней Монго­лии. Их основным занятием являлось скотоводство. Представите­ли верхушки пяти гуннских племен избирали верховного прави­теля — шаньюя, который постепенно стал обладать наследствен­ной властью. Шаньюи были издавна связаны родственными отношениями с китайской императорской фамилией, получали в жены китайских принцесс, их старшие сыновья зачастую вос­питывались при ханьском дворе. В ставках шаньюев и аристокра­тов скопились значительные ценности. Ханьские императоры стре­мились наладить отношения с кочевниками.
При дворе шаньюя и глав пяти аймаков служили китайские чиновники. Китайские купцы вели торговлю, вывозили скот. От­ряды гуннов не раз приходили на помощь императорам или бра­ли на себя охрану границ. С крушением Ханьской империи ша-ньюи начали активно вмешиваться в китайские междоусобицы.