Мирослав Морозов - Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Появление на советских коммуникациях торпедоносной авиации противника не осталось незамеченным и сразу же вызвало бурную реакцию. 4 марта командующий Черномор­ским флотом указал всем подчиненным командирам соеди­нений, что в условиях поставленных флоту задач недостаток транспортов, плохое их состояние и слабость ремонтных баз, а также совершенное отсутствие пополнения и невозмож­ность приобретений за границей с исключительной остротой поднимают вопрос о сохранении тоннажа. За время войны морской флот на Черном море потерял до 40 транспортов, из них за последние два месяца — 12.

Командующий флотом обратился ко всем своим помощ­никам и флагманам с призывом продумать до деталей все, что связано со сбережением и сохранением судового соста­ва. Одновременно адмирал Октябрьский приказал команди­рам военно-морских баз самим лично утверждать, контроли­ровать и обеспечивать переход транспортов в районах своих баз, надежно прикрывать свои коммуникации с моря и возду­ха, обеспечить конвои грамотными лоцманами, обеспечить надежный проход транспортов по фарватерам, а также вход их в базы и выход из баз, не допускать в дальнейшем гибели транспортов на своих минных заграждениях.

9 марта была получена директива наркома ВМФ Н. Г. Куз­нецова, в которой предписывалось охранять каждый выходя­щий в море транспорт не менее чем двумя сторожевыми ка­терами, прикрывать их на подходах к базам истребителями, довооружить зенитной артиллерией и, кроме того, выявить аэродромы базирования вражеских торпедоносцев и уничто­жить их там ударами с воздуха.

В свою очередь, главный штаб люфтваффе также не забы­вал пичкать своих подчиненных различными указаниями. 12 марта он выслал в штаб 4-го ВФ инструкцию, где указыва­лось, что «главным объектом усилий в противокорабельных действиях на Черном море должны стать порты Севастополь, Керчь, Камыш-Бурун, а также ведущие к ним морские комму­никации. Севастополь является точкой приложения макси­мальных усилий в особенности… Противокорабельные выле­ты в прочих обширных районах моря должны быть сокраще­ны». В инструкции говорилось и о методах решения задачи: «местное командование должно содержать соответствующие боевые самолеты в высокой степени готовности, с тем чтобы они могли действовать сразу после получения радиосообще­ния об обнаружении, сделанном воздушной разведкой». Для того чтобы придать документу дополнительный вес, в конце не­го значилось: «Сам фюрер ожидает, что с этого времени по­стоянное движение судов в районе Севастополя прекратится».

Увы, немедленно приступить к осуществлению пожеланий Гитлера штабу «Fliegerfuhrer Sud» не удалось. 13 марта Крым­ский фронт начал новое наступление на позиции немцев на Керченском полуострове. В атаках с советской стороны при­няло большое количество танков, для борьбы с которыми пришлось использовать всю наличную бомбардировочную авиацию. Ежедневно немецким солдатам приходилось отби­вать от 10 до 22 атак, и 18 марта штаб 42-го германского кор­пуса доложил, что не в состоянии отразить еще одно крупное наступление противника. К сожалению, это произошло не раньше того, как полностью обескровленная советская сторо­на прекратила свое наступление.

Сразу же после окончания боев фон Вильдт с рвением приступил к выполнению инструкции. Уже 18 марта он бросил на шедший в Севастополь конвой (танкеры «Серго», «Передо­вик», крейсер «Красный Крым», эсминец «Незаможник») 11 бомбардировщиков и торпедоносец. Атаки были плохо скоор­динированы по времени и потому результатов не дали. Такой же исход имел бой 20 марта между конвоем, куда входил транспорт «Абхазия», эсминец «Бдительный» и два стороже­вых катера, и девятью «хейнкелями» (в том числе один с тор­педами). Только 23 марта немцам, наконец-то, удалось до­биться очередного успеха, когда в вечерних сумерках одиноч­ный торпедоносец сумел направить свой снаряд в борт транспорта «Василий Чапаев» (2690 брт). Судно продержа­лось на плаву 14 минут, что позволило спасти большую часть находившихся на борту людей. Погибли 102 человека (в том числе 86 солдат) и множество военного имущества. Войска СОРа недополучили 11 гаубиц, 10 45-мм противотанковых пу­шек, 6 автомашин и 220 т прочих грузов. 24 марта «хейнкели» не сумели помешать прибытию в Севастополь транспорта «Красная Кубань», но 29 марта смогли торпедировать транс­порт «Ворошилов» (3908 брт), перевозивший 2,5 тысячи ране­ных из Камыш-Буруна в Новороссийск. Судно осталось на плаву, но вышло из строя до конца войны.

Убедившись в том, что добиться успеха при нападении на суда в открытом море при наличии ограниченного числа са­молетов не так-то просто, фон Вильдт решил нанести ряд ударов по портам. В начале марта в его распоряжение в каче­стве инструктора прибыл командир эскадрильи из состава знаменитой эскадры KG30 капитан Вернер Баумбах (Werner Baumbach), которого еще летом прошлого года, вторым сре­ди пилотов немецкой бомбардировочной авиации, наградили Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Баумбах считался экспертом по атакам морских целей с пикирования на Ju-88, поскольку еще в ходе Норвежской кампании сумел добиться прямого попадания бомбы во французский крейсер «Эмиль Бертен». В его распоряжение передали группу III/KG51, которую он начал усиленно готовить к применению в данном качестве. Первыми 15—17 марта ожесточенным бомбардировкам под­верглись Камыш-Бурун и Керчь, а 17 и 18 марта — Новорос­сийск. Пострадал поврежденный ранее танкер «Куйбышев» (4629 брт), а также береговые объекты порта. Затем последо­вал новый перенос усилий, на этот раз на порт Севастополя (налеты 20 и 21 марта описаны в предыдущей главе). Несмот­ря на эти успехи, немецкое командование в дальнейшем в те­чение длительного времени воздерживалось от налетов на главную базу ЧФ, решив заблокировать ее ночными минными постановками с воздуха. В первом же заградительном вылете 22 марта советские истребители сбили «хейнкель» из состава I/KG100, да и последующие постановки особого успеха не имели, поскольку производились небольшими силами в усло­виях плохой видимости, когда отыскать входные фарватеры было весьма сложно. Куда больший успех имело минирова­ние Керченского пролива, развернувшееся в начале апреля.

Тем временем верное своим принципам немецкое коман­дование вновь изменило точку приложения усилий и 23 марта нанесло бомбовой удар по Туапсе. Этот порт, удаленный от Севастополя на расстояние в 450 км, советское командова­ние считало тыловым. С начала войны противник не произвел на него ни одного налета, после чего командование ВВС ЧФ оставило для его защиты на расположенном вблизи аэродро­ме Лазаревское всего шесть И-16 и три И-15бис. Система ВНОС не имела радиолокационных станций, и потому появле­ние девяти «юнкерсов» из III/KG51 над портом в 16.00 23 мар­та оказалось совершенно внезапным. Редкая бомба тогда не нашла свою цель. Были потоплены минный заградитель «Ост­ровский», гидрографическое судно «ГС-13» и портовый катер. Получили серьезные повреждения подводные лодки «С-33» и «Д-5». Сильный ущерб был нанесен цехам основного остав­шегося на театре судоремонтного завода № 201, а в городе разрушен почтамт. Понимая, что в короткий срок русским вряд ли удастся усилить ПВО данного пункта, на следующий день «юнкерсы» III/KG51 нанесли по порту новый удар. Снова пострадали цеха завода № 201, попадания бомб получили плавучая база подводных лодок «Нева» (погибли 11 подвод­ников, включая двух командиров подводных лодок) и транс­порт «Ялта» (611 брт). Севшую на грунт плавбазу впоследст­вии удалось восстановить, а транспорт — нет. Только «юнкерсы», пикировавшие на крейсер «Ворошилов», не смогли выполнить свою задачу. 51–я эскадра во всех этих налетах потерь не по­несла. Тем же вечером III группа передала оставшиеся маши­ны в другие подразделения и убыла на отдых в Одессу.