Александр Островский - Солженицын – прощание с мифом

При чтении этой статьи складывается впечатление, что перед нами или человек, абсолютно непонимающий реального мира и прячущийся за рассуждениями о боге, или же человек, сознательно толкавший страну в пропасть. Поскольку в это время все полиграфические мощности были в руках государства, то публикация статьи «Как нам обустроить Россию» представляла собою спланированную и профинансированную правительством идеологическую акцию, которая должна была подготовить общественное мнение к ликвидации СССР и будущим ельцинским реформам. Если сопоставить программу обустройства России, предложенную А.И.Солженицыным с программой межрегиональной группы, нетрудно заметить, что многие ее положения полностью совпадали. В частности, именно в это время идею создания Союза четырех республик (Белоруссия, Казахстан, Россия, Украина) предлагал один из ее лидеров, ставший затем президентом Российской Федерации Б.Н.Ельцин (13). Получается, что А.И.Солженицын выступал в качестве рупора тех самых сил, которые стояли за спиной Б.Н.Ельцына. Таким образом «авторитарист» А.И.Солженицын встал в один строй с наиболее радикально настроенными «плюралистами» для достижения общей цели – не только уничтожения советского политического режима, именуемого им коммунистическим, но и ликвидации советской «империи». Солженицынская статья положила начало открытой дискуссии вокруг вопроса о будущей судьбе Советского Союза. А 17 марта 1991 г. он был вынесен на общенародный референдум. Сколько усилий потратили наши «демократы» как на советские, так и американские деньги, чтобы народ высказался за ликвидацию СССР, однако добиться этого не удалось, большинство советских людей изьявило желание сохранить союзное государство (14).

На протяжении всей «перестройки» советское руководство, возглавляемое М.С.Горбачевым и Н.И.Рыжковым, пользовалось щедрыми иностранными кредитами, которыми оплачивалась их разрушительная политика. В результате за шесть лет (1985-1991) внешний долг Советского Союза увеличился с 28 до 95 млрд дол. (1). Заманив таким образом советское государство в долговую ловушку, иностранные кредиторы как опытные ростовщики отказали в очередном займе, а речь шла ни более ни менее как о 30 млрд дол. (2). Страна оказалась на пороге финансового банкротства.

8 июня были распущены Совет экономической взаимопомощи и Организация варшавского договора. 1 июля появился закон Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий (3). 19-21 августа последовали события, которые принято называть путчем, но которые в действительности представляли собою государственынй переворот. В результате этого переворота реальная власть в Москве, а затем и в стране перешла в руки президента Российской Федерации Б.Н.Ельцына (4).

Как встретил эти событие А.И.Солженицын?

Вскоре после 19 августа 1991 г. он дал интервью Эн-Би-Си, в котором «выразил свою поддержку переходу к свободной рыночной экономике в Советском Союзе» (5). Более того, он назвал августовские события « великой Преображенской революцией » (6) и 30 августа направил Б.А.Ельцыну поздравительное письмо, в котором писал: «Горжусь, что русские люди нашли в себе силу отбросить самый вцепчивый и долголетний тоталитарный режим на Земле. Только теперь, а не шесть лет назад, начинается подлинное освобождение и нашего народа и, по быстрому раскату, – окраинных республик» (7).

Так Александр Исаевич приветстовал не только начавшийся переход власти к политической группировке, представляемой Б.Н.Ельцыну, не только роспуск ЦК КПСС, не только запрещение некоторых центральных газет, но и первые симптомы грядущего распада СССР.

17 сентября 1991 г. «Российская газета» сообщила, что теперь А.И.Солженицын готов вернуться на родину – единственное препятствие – не снятое обвинение в измене родины (8). В тот же день генеральный прокурор СССР Н.Трубин направил А.И.Солженицыну телеграмму, в которой сообщал, что начатое против него уголовное дело, возбужденное в 1974 г., закрыто (9).

Можно было ожидать, что после этого изгнанник немедленно вернется на Родину. Однако в ответ на телеграмму генерального прокурора он заявил: вернусь, когда закончу свои «ранее начатые литературные произведения» (10).

Это была новая отговорка.

Весной 1991 г. вышли два последние тома Собрания сочинений А.И.Солженицына: девятнадцатый и двадцатый, содержашие «четвертый узел» «Красного колеса» – «Апрель семнадцатого» и краткое под названиеем «На обрыве повествования» изложение остальных ненаписанных узлов: от пятого до двадцатого. (11). Главный труд всей его жизни – работа над эпопеей «Красное колесо» была завершена.

В своей книге «Портрет на фоне мифа» В.Н.Войнович приводит известный «каверзный вопрос»: «Может ли Бог создать камень, который он не сможет поднять?». Если не может создать – не всемогущ и если создать может, но не может поднять – тоже не всемогущ. «Солженицыну, – ехидно замечает В.Н. Войнович, – такой камень создать удалось». Это знаменитое «Красное колесо» (12).

С тех пор, как в «Красном колесе» была поставлена последняя точка, прошло около пятнадцати лет. За это время можно было бы «навязать» еще много «узлов», но А.И.Солженицын бросил это занятие, оставив свою Вавилонскую башню недостроенной. Вспоминается судьба романа А.М.Горького «Жизнь Клима Самгина», который тоже был оборван на полуслове. Однако работу А.М.Горького прервала смерть. Поэтому история с «Красным колесом», скорее, напоминает судьбу романа М.А.Шолохова «Они сражались за Родину».

Смысл работы над «Красным колесом» – одна из самых таинственных загадок в биографии А.И.Солженицына. Можно понять Карла Маркса, который почти всю свою жизнь посвятил написанию «Капитала» и тоже, кстати, не успел его завершить. Им двигало желание понять законы, определяющие функционирование современного общества. А что двигало А.И.Солженицыным в его работе над эпопеей? Неужели он хотел описать год за годом, месяц за месяцем, день за днем, час за часом всю историю российской революции? Но для чего? Если бы речь шла о научной хронике, это было бы понятно. Но ведь он писал художественное произведение.

Первая проблема, с которой сталкивается читатель эпопеи – это проблема времени. Как иронично отметил один из рецензентов «Октября»: «Когда я начинал читать этот роман, была весна и листья в моем саду только зазеленели. Но когда я закрывал его последние страницы, была поздняя осень и листья в моем саду уже опали» (13). За это время он одолел только два тома из десяти.

Как в свое время трудно было встретить марксиста, который бы прочитал все четыре тома «Капитала», так сейчас трудно найти поклонника А.И.Солженицына, прочитавшего все десять томов «Красного колеса».