Александр Островский - Солженицын – прощание с мифом

Приступая к этому произведению, А.И.Солженицын собирался показать революцию как трагедию страны, символом которой и должно было быть название «Красное колесо». Однако так получилось, что этот роман стал символом трагедии А.И.Солженицына как писателя.

Если относительно таланта автора «Августа» еще можно было спорить, то художественные достоинства «Октября» уже почти никто не пытался искать и защищать. «Март» даже среди самых последовательных сторонников и поклонников А.И.Солженицына вызвал шок.

«Красное колесо» – пишет В.Н.Войнович, – «эпопея длинная, скучная, как езда на волах по бескрайней, однообразной северокавказской степи» (14)

В любом художественом произведении стержень, который объединяет фактический материал – это главный герой, а роль пружины, которая приводит этот материал в движение, играет сюжет. Возможно существование нескольких главных героев и несколько взаимосвязанных или же параллельных сюжетных линий, которые все равно должны представлять собою единое и неразрывное целое. В “Красном колесе”, начиная с “Октября” исчезли главные герои, превратившись во второстепенных, исчез и сюжет, на смену ему пришел общий поток исторических событий, которые стали мелькать перед читателями как в калейдоскопе.

Что же касается оригинальности А.И.Солженицына как историка, то здесь мне невольно вспоминается следующий случай. Однажды на вопрос, чем сейчас занимается один из моих коллег-историков, его знакомый сказал: «Катается с важным видом по Киевской Руси на трехколесном велосипеде». Эти слова я не раз вспоминал, читая «Красное колесо».

Солженицынская эпопея еще будет предметом специального изучения. В данном случае ограничусь только недоумением: как автору удалось осуществить то, что было сделано? Даже если бы он писал подобный роман о современных ему событиях, для этого недостаточно было бы личного опыта. А ведь «Красное колесо» – это историческая эпопея. Поэтому написанию текста должна была предшествовать длительная и кропотливая работа по сбору и обработке необходимого фактического материала.

«Сбор материалов для исторической эпопеи – пишет он сам, – работа, которой есть ли границы? Есть ли конец? Десятилетия для него и нужны, не меньше. А сбор народного типажа – фотографии, рисунки, или словесные описания наружностей, одежд, манеры держаться, говорить – солдат, крестьян, фабричных рабочих, офицеров, штатских интеллигентов, священства. По долгим поискам, случайным крохам накопляется, накопляется – чтоб, например, единожды изобразить живое, шумное многосолдатское собрание. Обьем заготовленного , изученного материала относится к обьему окончательного авторского текста иногда стократно , а уж двадцатикратно -запросто и сплошь» (15).

Как правильно сказано. С учетом этого попробуем представить, какая же титаническая работа требовалась для написания «Красного колеса»: «Август» – 1013 стр. (16), «Октябрь» – 1181 стр. (17), «Март» – 2898 стр. (18). «Апрель» – 1161 стр. (19), итого – 6253 типографских страниц. Возьмем соотношение художественного текста и «заготовленного, изученного материала» как 1 к 20. В таком случае для написания 6250 страниц требовалось не менее 125000 страниц «заготовленного, изученного материала». Но это – тот материал, который требовалось собрать, как отмечает сам автор эпопеи, по «случайным крохам». Сколько же нужно было тогда перелопатить источников, чтобы по «случайным крохам» отобрать материал в 125 тыс. страниц? Точного ответа на этот вопрос у нас нет, но, как совершенно правильно утверждает сам автор: «Десятилетия для него и нужны, не меньше» (20). Десятилетия.

С учетом этого А.И.Солженицын пытается создать впечатление, будто бы он работал над романом почти всю жизнь, с 1936 по 1991 г. – 55 лет. Однако за 1936-1941 гг. им были сделаны наброски, составившие лишь «две тетрадочки» (21). В 1941-1945 гг. от романа его отвлекла война, в 1946-1956 – ГУЛАГ и ссылка. Но и после освобождения он вернулся к замыслу романа только в 1963 г., а начал его писать еще позже, лишь весной 1969 г. Между тем в 1989 г. работа над эпопеей в основном была завершена. Поэтому в действительности она продолжалась не 55, а около 20 лет. Это вынужден признать и сам Александр Исаевич. «Я очень долго работал над эпопеей “Красное колесо”, сам замысел я носил 54 года, над ним работал непрерывно 20 лет » (22).

Так ли уж непрерывно? Ведь с 1969 по 1989 гг. был завершен «Теленок», написано «Зернышко», созданы нелитературные воспоминания, накопилось три тома публицистики, был доработан «Архипелаг», издано 10 томов собрания сочинений. Неужели все это делал за Александра Исаевича кто-то другой? А ведь были дни, недели и даже месяцы, когда просто не писалось или же отвлекали совершенно другие дела (Нобелевская премия, РОФ, судебные тяжбы, библиотека воспоминаний, поездки, переписка и так далее). Вспомним, что за «Август» А.И.Солженицын взялся только летом 1969 г., а уже осенью оказался перед лицом творческого кризиса, что осенью 1970 г. от романа его отвлекала Нобелевская премия, что почти половина 1971 г. ушла на постороние дела и болезнь, что в конце 1971- начале 1972 г. его опять отвлекала премия, что в 1973-1976 гг. работа над эпопеей вообще почти прекратилась и так далее. Поэтому на протяжении 1969-1989 гг. А.И.Солженицын непосредственно занимался эпопеей максимум 10 лет.

И за это время ему удалось не тольконаписать 6250 страниц, но и «по случайным крохам» собрать необходимый фактическйи материал. Объем которого превышал 125 тысяч страниц, что дает не менее тысячи странци в месяц.

Это уже не крохи. Это лавина.

А ведь этот материал нужно было найти, тем или иным способом скопировать или сделать выписки, прочитать, осмыслить, найти ему место в эпопее и переплавить в художественный текст.

Как считали некоторые журналисты, для такой работы нужны были усилия целого института. Это признавал и сам А.И.Солженицын: «Мы рассчитывали с женой, что нам нужно было бы 11 или 12 сотрудников. Но мы работаем вдвоем. Таким образом, я – писатель, она – институт» (23). Затем, когда этот ответ стал вызывать иронию, Александр Исаевич вынужден был признать, что имеет, кроме жены, и других «помощников» (24). Но кто именно помогал ему и насколько велика была их роль, об этом Александр Исаевич скромно умалчивает.

Как тут не вспомнить версию профессора Н.Ульянова?

Но некоторые фамилии нам все-таки известны. Вот признание самого А.И.Солженицына: «…Гувер…слал мне ксерокопии материалов чуть не пудами, а стараниями Е.А. Пашкиной еще добавились и микрофильмы всех петербургских газет революции» (25)

Вскользь Александр Исаевич упоминает еще одного помощника: «Есть еще у нас близкий, сочувственный автор – Александр Серебренников, в Нью-Джерси…оказался полезным мне в сотрудничестве для Красного колеса: добывал редкие издания и еще более редкие, недоступные сведения» (26). Саша Серебреников – писал В.Аллой, – друг Штейнов – это “мой приятель еще по римским временам, историк и архивист”, – « денно и нощно пахавший на Солженицына, накачивая фактами его колеса » (27)