Николай Карамзин - Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге

Иными словами, сам Изяслав уже не был полновластным хозяином всей Руси, его власть распространялась только на южную часть страны, «Переяславль, Новгород, Смоленск, Туров, область Горынская и вся западная Россия» – по Карамзину – не считали киевского князя своим господином. В этом историк несколько неправ: считать-то считали, но практически не подчинялись. Так что Изяславу приходилось водить рать на непокорных, и это у него получалось плохо. Под Туровом его войско едва не погибло от какой-то болезни, пришлось срочно уводить людей, а туровский князь Юрий владычества Киева не признал.

Особые распри возникли у него с Галицко-Волынскими князьями. Те сами претендовали на Киев. На непокорных он пытался водить половцев, берендеев и торков, однако успех этим междоусобицам не сопутствовал: в битве за Белгород князь получил серьезное поражение, большая часть его войска была уничтожена, а берендеи и торки в самый ответственный момент переметнулись к его противникам. Победившие западные князья захотели посадить в Киеве смоленского князя Ростислава.

Киевлянам ничего не оставалось, как принять Ростислава. Цену этому князю они знали. Он не был отважен и легко шел на компромиссы.

Как всегда, Ростислав начал с переназначения князей. Своим сыновьям он дал такие уделы: Святославу – Новгород, Давиду – Торжок, Роману – Смоленск, племяннику Мстиславу галицкому за помощь в добыче власти много золота, серебра и прочих драгоценных даров. Но изгнанный из Киева Изяслав отдавать город не хотел, он искал союзников, чтобы расправиться с новым киевским князем. Тому пришлось искать помощи у прежнего врага – черниговского князя Святослава. Врагами они были с юности, но теперь имели общие интересы (Святослав еще больше зла питал к Изяславу, захватившему часть его земель). Так что бывшие враги поклялись в вечной дружбе.

Изяслав Давыдович, чтобы выбить Ростислава из Киева, обратился по хорошо известному адресу – к половцам. Так что начались половецкие набеги. У бывшего киевского владыки нежданно явился еще один союзник – князь Андрей Боголюбский. И это был союзник посерьезнее половцев.

Первым делом он отобрал у Ростиславичей Смоленск и Новгород. Затем союзники пошли на Киев. Ростислав к защите города был совершенно не готов. Он перепугался. Половцы жгли все вокруг Киева, начался приступ. Ростислав бежал в Белгород, а прежний киевский князь Изяслав вошел в Киев победителем.

Но правителем он пробыл недолго: через четыре месяца, собрав войско, Ростислав пошел на Киев. К тому времени Изяслав умудрился рассориться со своими союзниками, и помощи ожидать ему было неоткуда. Князю предлагали использовать проверенную тактику: бежать из Киева и снова собирать войско. Он отказался.

Однако, добавляет историк, «он говорил смело, но действовал малодушно: ибо, услышав, что Торки, Берендеи, Печенеги Росьские, Мстислав Волынский и Галичане идут в помощь к Великому Князю, Изяслав бежал и погиб без мужественной обороны: неприятельский всадник, именем Выйбор, рассек ему саблею голову. Великий Князь и Мстислав нашли его плавающего в крови и не могли удержаться от слез искренней горести.

«Вот следствие твоей несправедливости! – сказал первый: – недовольный областию Черниговскою, недовольный самым Киевом, ты хотел отнять у меня и Белгород!» Изяслав не ответствовал, но просил воды; ему дали вина – и сей несчастный Князь, взглянув дружелюбно на врагов сострадательных, скончался [6 марта 1161 г. ]».

В Киеве снова сел Ростислав, а Андрей добровольно отдал ему Новгород. Причина такой щедрости была понятна: новгородцы так возненавидели Андрея, что сами попросили его оттуда. Возвращение Новгорода было, по сути, избавлением от новгородцев с сохранением хорошей мины.

Слабовольный Ростислав поспешил заключить мир и дружбу с прежними своими врагами. Этого не понял Мстислав Волынский, и между Киевом и Волынью возникла напряженность. Ростиславу пришлось воевать против прежнего союзника, пока с волынскими князьями не был заключен такой же мир.

Северо-восточный князь Андрей в дела южного соседа не лез: ему было чем заняться в своей земле. «Имея не только доброе сердце, – пишет Карамзин, – но и разум превосходный, он видел ясно причину государственных бедствий и хотел спасти от них по крайней мере свою область: то есть отменил несчастную Систему Уделов, княжил единовластно и не давал городов ни братьям, ни сыновьям. Может быть, Бояре первых осуждали его, ибо лишались выгоды участвовать в правлении Князей юных, грабить землю и наживаться.

Некоторые думали также, что он незаконно властвует в Суздале, ибо Георгий назначил сие Княжение для меньших детей; и что народ, обязанный уважать волю покойного Государя, не мог без вероломства избрать Андрея. Может быть, и братья сего Князя, следуя внушению коварных Бояр, изъявляли негодование и мыслили рано или поздно воспользоваться своим правом.

Как бы то ни было, Андрей, дотоле кроткий во всех известных случаях, решился для государственного спокойствия на дело несправедливое, по мнению наших предков: он выгнал братьев: Мстислава, Василька, Михаила; также двух племянников (детей умершего Ростислава Георгиевича) и многих знатнейших Вельмож Долгорукого, тайных своих неприятелей. Мстислав и Василько Георгиевичи, вместе с их вдовствующею родительницею, мачехою Андрея, удалились в Константинополь, взяв с собою меньшего брата, осьмилетнего Всеволода (столь знаменитого впоследствии). Там Император Мануил принял изгнанников с честию и с любовию; желал их утешить благодеяниями и дал Васильку, по известию Российских греческих Летописцев, область Дунайскую».

Историк называет эту бесчеловечность Андрея делом несправедливым, но необходимым. Вряд ли, конечно, Боголюбский осознавал необходимость тех перемен, о которых он говорит, – князь просто желал полной власти. А какая же полная власть, если на нее имеется целый выводок претендентов?

В то время, как Андрей идеально решил проблему власти для своего северо-востока, подчиненная Киеву земля бурлила. Междоусобицы здесь не кончались. И киевскому князю приходилось участвовать в них на стороне то одного, то другого обиженного князя. К тому же ему приходилось еще воевать с половцами, которые теперь ходили на Русь как к себе домой.

Ростислав был уже стар и слаб здоровьем. Такие тяготы оказались ему не под силу. В марте 1167 года по дороге из Смоленска в Киев он умер. В обход претендентов на киевский стол он назначил последней волей волынского князя Мстислава. Выбор был хороший: князь был отважен и не раз спасал страну от набегов. Но дядя нового киевского князя сам желал сидеть на столе и попытался свергнуть Мстислава с заговорщиками.