Альбер Гарро - Людовик Святой и его королевство

Гийом де Сен-Патю продолжает: «Вместе с этим благословенный король был необычайно вежлив, до того, что никогда не слыхали сорвавшегося с его уст какого-нибудь грубого слова или проклятия; он никогда никого не порицал, не говорил никому хулительных слов, так что никогда за ним не было замечено ни одного недостойного поступка… Благословенный король был очень воздержан в своем внешнем облике, речах, одежде, питье и еде; он был смиренным, а не гордым и высокомерным. Мессир Жан де Суази, рыцарь, муж в зрелом возрасте и очень богатый, пробывший рядом с королем с молодости около 30 лет, вплоть до самой его смерти, очень близко знавший его, клятвенно утверждал, что никогда не слышал, чтобы он как-то любезничал или участвовал в каких-нибудь неприличных развлечениях, и никогда не видел его за азартными или подобными им играми…

Он никого не презирал, и только очень мягко порицал тех, кто в его присутствии совершал поступки, способные его разгневать. Он поправлял их, произнося следующие слова: "Замолчите" или "Помиритесь" или же "Не делайте впредь подобных вещей, ибо можете за них понести строгое наказание", или же он говорил им что-то вроде этого, и к каждому обращался на "вы".

Он мог только страдать от того, что кое-кто из его дома пребывал в смертном грехе. Блуд, супружеская измена, богохульство претили ему особенно; он беспощадно изгонял виновных и долго не прощал, а если и прощал, то с великим трудом. Он велел повесить одного из своих слуг, изнасиловавшего женщину. Перед отплытием в крестовый поход он собрал своих людей и потребовал от них жить по-христиански в течение экспедиции; он им наказал жить целомудренно и в чести, потому что здесь они на службе у Господа и у себя, и сказал им, что те, кто не сможет или не захочет жить достойно, пускай попросят разрешения вернуться, и он им его даст…»

В возрасте менее двух лет, 10 марта 1248 г. умер Жан, сын Людовика Святого; его похоронили в аббатстве Руаймон. В июне 1248 г. Людовик Святой и Бланка Кастильская, пребывая в Париже, основали аббатство Нотр-Дам-дю-Ли, подле Мелена, дабы снискать помощь Господню. Там они поселили цистерцианских монахинь; первой аббатисой стала Алиса, продавшая после смерти мужа королю графство Макон и принявшая постриг в Мобюиссоне. Среди прочих реликвий это аббатство приняло в дар от Филиппа Красивого шкатулку с власяницами и плетьми, которыми пользовался святой король.

В июне 1247 г. Бодуэн, император Константинопольский, в Сен-Жермен-ан-Лэ безоговорочно передал в дар Людовику Святому Терновый венец и другие реликвии, которые он ему заложил. Король торжественно отпраздновал перед отъездом освящение Сен-Шапель, возведенной менее чем за пять лет, дабы хранить там реликвии Страстей Господних. Посетив, по обычаю французских королей, отбывавших в крестовый поход, несколько святых мест – в том числе и аббатство Сен-Виктор, которое так ценили его отец и дед, – Людовик Святой отправился в аббатство Сен-Дени взять суму и посох паломника и одновременно получить орифламму. Их вручил ему легат Одон де Шатору в пятницу после Троицы (12 июня 1248 г.). Наконец, он поехал в капитул попрощаться с монахами и попросить их молиться за него. В следующее воскресенье так же поступила и королева Маргарита.

Вернувшись в Париж, король босиком дошел до собора Парижской Богоматери прослушать мессу и проститься со всеми, потом пешком покинул город, сопровождаемый толпами народа и процессиями всех приходов и монастырей. Людовик вступил в аббатство Сент-Антуан-де-Шан, на освящении которого он присутствовал 2 июня 1233 г. со своей матерью, дабы препоручить себя молитвам монахов. Затем вскочил на коня и отправился ночевать, несомненно, в Корбейль.

С этого времени и до смерти он не носил больше ни алой одежды, ни шубы, ни меха, ни беличьих шкурок или других ценных украшений, а носил очень простую одежду голубого или сине-зеленого цвета, из буро-черного камлота или черного шелка; и его плащи подбивались шкурками кролика, ягненка, зайца, порой белки. На седлах, уздечках и прочей сбруе не было больше ни золотых, ни серебряных украшений, и он также перестал носить золоченые шпоры. В какой-то степени знать подражала ему. Лионский Собор рекомендовал сию простоту крестоносцам; Жуанвиль сообщает, что пока он был с королем на Востоке, он никогда не видел вышивки на его боевых коттах. Все котты Людовика Святого были сшиты из тафты.

Он часто носил простой камлот, как и церковники, иногда грубую шерсть. Когда он творил суд или в великие праздники появлялся во всем королевском величии, одетый в пурпур и шелк, как обычно поступали короли, начиная с Филиппа Августа, он раздавал бедным одежду, которую не хотел больше носить; а поскольку его смирение было праведным, он раздавал милостыню деньгами [тем, кому не досталась одежда], порой по 60 ливров в год. Фома Кантемпре рассказывает, что когда Оттон, граф Гелдернский, послал одного сеньора отвезти письмо Людовику Святому, этот посланец, кривляясь, передразнил короля, дабы посмеяться над его скромным видом, и был наказан за этот проступок, оставшись с застывшей на лице гримасой на всю жизнь.

В Корбейле король поручил регентство своей матери, которой никто, добавляет Ле Нэн де Тиллемон, на сей раз не завидовал. Затем он продолжил путь дальше, останавливаясь преимущественно возле церквей и аббатств. Францисканец Салимбене повидался с ним в монастыре в Сансе: «Король был хрупкого телосложения, худой и довольно высокого роста, с ангельским видом и лицом, преисполненным благодати. Он отправлялся во францисканскую церковь без королевской помпезности, но в одежде паломника, неся еще свой посох и суму… И он прибыл не верхом, а пешком, и его братья, все трое графы, от первого Робера до последнего Карла, свершившие великие и достопамятные дела, следовали за ним с тем же смирением и в том же одеянии. Король позаботился не о свите из знати, а об одобрении и молитвах бедняков; и по правде, по причине его глубокой набожности говорили, что он больше походит на монаха, чем на рыцаря, несмотря на доспехи. Наконец он вступил в церковь францисканцев и, благоговейно опустившись на колени, помолился перед алтарем… Когда мы собрались в часовне, король стал говорить с нами о походе, давая советы своим братьям и супруге, своей матери и всей ее свите, и, преклонив благочестиво колени, он испросил молитв и благословения монахов; и некоторые монахи францисканцы, стоявшие рядом со мной, были так взволнованы, что не смогли удержаться от слез».

Людовик проехал через Сен-Бенуа-сюр-Луар, где уладил конфликт этого аббатства с епископом Бовэ, и пожелал отправиться в Лион, чтобы еще раз попытаться помирить Папу и императора. Его сопровождала Бланка Кастильская, одни говорят – до Лиона, другие – до Клюни; они расстались со слезами на глазах; Папа дал ему свое благословение и отпущение всех грехов и взял его королевство под свое покровительство, пообещав охранять его от английского короля; но помирить Папу с Фридрихом II так и не удалось.