Феликс Саусверд - Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

В намеченные Федором и Ольгой дни взрыв склада на островке Даудера в Яунмилгрависе организовать не удалось. Не так все было просто, казалось. Живя неподалеку от объекта, Федор ведал многое: и время выгрузки с барж горючего порядок складирования бочек и канистр, и путь, которому можно было безопасно подойти к островку, и место, куда сложить припасенный тол, и практическое отсутствие охраны склада, если не считать двух-трех солдат, не появлявшихся на береги ночью. Будто бы все выяснил Федор, бывший командир Красной Армии, а ныне находившийся бегах пленный, по-прежнему готовый к бою на любой позиции. Однако приехавший к Федору в тот вечер Сергей, в прошлом году еще офицер-минер а теперь выдававший себя за красноармейца, отпущенного из лагеря и работавшего в железнодорожной мастерской, забраковал план нападения. Он сказал обескураженным Федору и Густаву, что тола явно маловато, что не дело растягивать «представление» на два дня, ибо в два раза повышается опасность обнаружения. Подошли — заложили — подожгли — уплыли — и с приветом. Стойте на берегу и смотрите как грохнет, — таково было его резюме. Пришлось вновь мотаться и выклянчивать тол по крохам. «Для глушения рыбы», — так объясняли солдатам вермахта свои просьбы Кириллыч и Ольга. После очередной добычи взрывчатки, Ольга привозила солдатам по несколько рыбин, которые доставал Густав у знакомых рыбаков. Все были довольны.

Взрыв прогремел на две недели позже после срока намеченного в тот раз в подворотне дома Елены. 27 августа 1943 года тысячи канистр и бочек с бензином взорвались и полетели высоко над землей и водой. Горящая масса шлепнулась в реку, а пламя продолжало бушевать на поверхности воды. Для того чтобы прогорело полторы тысячи тонн горючего, так необходимого немецким танкам, ходившим на дорогом бензине в отличие от наших «тридцатьчетверок», кормившихся соляркой, потребовалось три дня и две ночи.

Гордые успехом Ольга, Федор, Густав, Кириллыч, Сергей ходили с победным видом. Они могли позволить себе лишь перемолвиться друг с другом о первом успехе и с усмешкой сравнить этот взрыв с салютами, которые стали в это время практиковаться в Москве, о чем они узнали из передач советского радио. Они никому не проговорились о своей причастности к проведенной акции, и это продлило их жизнь. Они поклялись себе молчать, и первое время никто и не предполагал, что «пятерка» замешана в этом деле. Не знали об этом ни Иван Рагозин, ни другие люди из СД, гестапо, абвера, которых чиновники данных учреждений бесконечно вызывали на встречи, инструктировали, учили, распекали, угрожали, в общем, делали все от них зависящее, чтобы выйти на след злоумышленников.

Рагозин сдался в плен 27 июня 1941 года добровольным порядком. На тот пятый день войны он — лейтенант Красной Армии, командир взвода зенитно-пулеметной роты, отбившись от своих, шел во главе небольшой группы бойцов, хорошо вооруженной, состоящей из физически здоровых молодых людей, не отягощенных ранениями, контузиями, голодом и прочими напастями. Рагозин отверг предложение бойцов вступить в бой со встреченными фашистами, первым бросил оружие и поднял руки. Он содержался в лагерях военнопленных в Минске, Молодечно, Гамбурге, где стал агентом абвера и затем в октябре сорок первого года был доставлен в Ригу. Ему предложили пойти в разведшколу, привезли даже в нее, находившуюся неподалеку от города, но от учебы он отказался, заявив о своей неподготовленности. Тогда его и направили в лагерь № 350, в распоряжение Вагнера, где тот присвоил ему фамилию Панченко. Летом сорок третьего было инсценировано, что из лагеря он бежал, обитает на различных квартирах в Риге, достал себе документы на фамилию Панченко и… участвует в подпольной деятельности. Именно под этой фамилией он числился в списках партизанской бригады в качестве разведчика, причем с августа сорок третьего. Возможно, в данном моменте желаемое выдали за действительное — свой человек, разведчик в Риге. Звучит? Но так было. Рагозину-Панченко верили. Верили в лагере Вагнер и пленные, верили в Риге настоящие подпольщики, поверили и в отряде. Он же служил только абверу в лагере и гестапо в Риге, а всех остальных предавал…

Когда штурмбанфюрер Ланге позвонил в Таллин Панцингеру, выехавшему туда на ознакомление с обстановкой, и доложил о взрыве склада с горючим, тот не заорал, не запсиховал, как делал это его предшественник Пфифрадер, но будничным тоном спросил:

— Сколько было там горючего?

— Полторы тысячи тонн, в основном бензин для танков, господин оберфюрер.

— Да, — протянул тот. Последовала небольшая пауза. — Выходит, потеряли целый эшелон с горючим. Считайте — проиграли танковое сражение. И где? В столице Остланда. Не так ли, Ланге?

— Согласен с вами, господин оберфюрер.

— Имеются ли идеи, кто, к этому делу причастен?

— Пока ничего определенного нет, абсолютно ничего. Очевидно, какая-то новая группа, — ответил Ланге.

— Очевидно, — откликнулся Панцингер. — Вот что. Свое возвращение я убыстрю. Вернусь через три дня. Надо быть там, где рвется. И вот что, Ланге. Если обнаружите злоумышленников, не торопитесь их брать. Подождите моего возвращения. В Берлин сообщили?

— Так точно.

— Хорошо. До встречи.

Панцингер положил трубку и задумался. Он не ожидал спокойствия на новом месте. Но чтобы после двух недель его пребывания, да еще в центре Остланда! Вот вам и цифра 2! Дурное начало деятельности, а на носу приезд рейхсфюрера Гиммлера, до которого остается только две недели с хвостиком. Начало визита 15 сентября, цейтнот. Голова у Панцингера шла кругом.

В Ригу он вернулся через два дня и тотчас провел совещание руководящих сотрудников обеих возглавляемых им служб. Панцингер не любил длинных речей. Он придерживался стиля своего учителя Мюллера, основанного на краткости, волевом подходе и умении вникнуть в главное звено решаемой проблемы.

— Господа, — начал оберфюрер, — я ознакомился с обстановкой на месте, изучил основные документы, направленные моими предшественниками в Берлин. Проделана великолепная работа. Ликвидирован целый ряд подпольных коммунистических групп с претенциозными названиями: «Рижская антифашистская организация», «Рижская рабочая коммунистическая организация», «Латвийская антифашистская организация». Привлечены к суровой ответственности и обезврежены тысячи врагов рейха. Это направление является генеральным, и мы все, сообща, будем и дальше проводить его. Однако, господа, имеется и ряд просчетов, на которые мне указали перед отъездом сюда обергруппенфюрер Кальтенбруннер и группенфюрер Мюллер.

Панцингер передал указания руководителей РСХА об активизации агентурного проникновения в Ленинград и в подпольное антифашистское движение в Прибалтике.