Н Греков - Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы

Впрочем, атмосфера секретности вокруг контрразведки рассеялась с самого начала. Например, отправляясь из Москвы в Иркутск, поручик Попов оставил сослуживцам по охранке адрес нового места службы с пометкой: "Контрразведывательное отделение". Это едва не стало причиной отстранения его от работы в отделении. Возмущенный "легкомыслием" поручика начальник штаба Иркутского округа в письме генерал-квартирмейстеру ГУГШ выразил сомнение в пригодности Попова к службе и простил его заменить. Поручику пришлось оправдываться перед начальством, но при этом трудно определить, что крылось за его словами: простодушие или издевка. Он писал: "Раскрытие тайны существования контрразведывательного отделения в Иркутске произошло не вследствие моей легкомысленности..., а исключительно по неосведомленности офицеров охранных отделений о том, что контрразведывательные органы функционируют негласно"{80}.

Как отмечалось выше, при штабах Омского и Казанского военных округов ГУГШ решило не открывать новых отделений. Эти округа руководство ГУГШ считало "внутренними", следовательно, не представлявшими интереса для иностранных разведок.

В Сибири предпочтение при устройстве контрразведки было отдано Иркутску потому, что в отличие от Омска здесь своевременно позаботились о своей рекламе. Например, штаб Иркутского округа с 1908 по 1911 гг. зарегистрировал 46 подозреваемых в шпионаже, а штаб Омского округа - только 24{81}. Оставшиеся без контрразведывательных подразделений омские и казанские генералы почувствовали себя несправедливо обойденными: ведь деятельность иностранных разведок и на территории их округов была достаточно активна. К тому же возникала большая проблема. С одной стороны, руководство борьбой со шпионажем в Омском и Казанском округах по-прежнему оставалось обязанностью местных штабов, а с другой, контрразведывательные органы создавались при штабах соседних округов и обязаны были выполнять только их приказы. Из-за этой несуразности рассыпалась едва установившаяся система борьбы со шпионажем в Западной Сибири. Начальник Томского губернского жандармского управления полковник Романов в июле 1911 г. обратился в штаб Омского округа с просьбой о выделении ему денег на оплату услуг агентов, собиравших информацию о "военно-разведочной деятельности представителей желтой расы". При этом полковник сослался на предписание штаба Омского округа от 21 июля 1908 г. Однако, начальник штаба ответил, что больше не может выделять средства на подобные расходы. Озадаченный отказом жандарм пожаловался на военных в Департамент полиции. Директор Департамента направил начальнику Генштаба генералу Жилинскому запрос о том, в какой степени "подлежат исполнению" подобные требования{82}.

Генерал дал дипломатично-невразумительный ответ чинам МВД, зато Особое делопроизводство ГУГШ специальным письмом разъяснило штабу Омского округа, что отныне "ввиду сформирования контрразведавательного отделения при штабе Иркутского округа... содействие жандармских управлений по приисканию агентов отпадает"{83}.

Надеясь, что еще не все потеряно, начальник штаба Омского округа генерал Ходорович попытался убедить генерал-квартирмейстера ГУГШ Данилова в том, что штаб округа не менее прочих нуждается в контрразведывательном органе. В письме 5 августа 1911 г. генерал Ходорович напоминал генерал-квартирмейстеру ГУГШ о том, что еще в 1908 г. по просьбе ГУГШ штаб округа одним из первых в России создал "систему наблюдения за военными разведчиками", в которую вовлек жандармскую и сыскную полиции западносибирских губерний. Теперь же выясняется, что вся работа была напрасной, хотя очевидно, что одно контрразведывательное отделение не справится со своими задачами на всей территории Сибири. "Борьба со шпионажем, между прочим,- писал генерал Ходорович,- основана на постоянных, тщательных и непрерывных наблюдениях во всех местах, где вероятно пребывание и появление шпионов, что возможно только при непосредственной близости и тесной связи штаба с местностью, где работают агенты"{84}. Как теперь должен поступить штаб округа: прекратить всякую борьбу со шпионажем, либо ГУГШ подскажет иной вариант? 4 октября пришел ответ генерал-квартирмейстера ГУГШ: "...учреждение при штабе Омского военного округа контрразведывательного отделения не представляется возможным". Главную причину генерал Данилов объяснил следующим: "отсутствие должного опыта ...побуждает ГУГШ отнестись в первое время весьма осторожно к организации контрразведывательных отделений, открывая таковые лишь в тех военных округах, в которых иностранное военное шпионство проявилось в последнее время с особой силой"{85}. По мнению ГУГШ, штабу Омского округа следовало самостоятельно продолжать борьбу со шпионажем, передавая наиболее важные дела Иркутской контрразведке. Таким образом штаб Омского округа оказался в двусмысленном положении. Наблюдение за иностранцами нужно было вести как и прежде, собственными силами, но уже без надежды на помощь жандармов, на оплату услуг агентуры которых ГУГШ денег больше не давал. Еще одно негативное следствие объединения двух округов состояло в том, что эффективность борьбы со шпионажем на территории Омского округа попадала в прямую зависимость от того, сочтет нужным или нет распылять свои силы Иркутская контрразведка.

Итак, к середине декабря 1911 г. формирование контрразведывательных отделений было завершено. Впервые в России была создана сеть региональных органов контрразведки, действовавших на постоянной основе.

2. Совершенствование методов противодействия иностранным разведкам на территории Сибири

ГУГШ, видимо, с первых же месяцев деятельности контрразведывательных отделений ожидало наката лавины победных рапортов о разоблачении шпионских организаций, но ничего подобного не произошло. Наоборот, количество арестов лиц, заподозренных в шпионаже, сократилось. Если с января по июль 1911 г. в России были арестованы 18 чел., то за полугодие, истекшее после открытия контрразведывательных отделений, под стражу были взяты только 8 подозреваемых. Пятеро из них были арестованы на территории Варшавского военного округа, по одному в Киевском, Туркестанском и Приамурском округах{86}.

Складывалось впечатление, что на остальной территории России с появлением контрразведывательных органов борьба со шпионажем прекратилась вовсе. Например, в 1911 г. до сформирования контрразведки при штабе Иркутского военного округа в Восточной Сибири были арестованы трое подозреваемых в шпионаже, а за тот же срок после открытия отделения - ни одного.

Налицо был явный спад результативности контршпионажа в империи. Объясняется он двумя причинами. Первая состояла в том, что появление контрразведывательных учреждений в России заставило иностранные разведки спешно перестраивать свою работу и действовать, хотя бы на первых порах, более осторожно. Так, в отчете австрийского разведывательного бюро военному министру Австро-Венгрии генералу Ауффенбергу (документ был получен русским Генштабом агентурным путем) говорилось о результатах деятельности на территории России в 1911 г.: "общий итог работы должен быть признан, по сравнению с предшествующими годами, неудовлетворительным". Свои неудачи австрийцы объясняли появлением в России "военно-полицейского надзора", что вызвало прекращение деятельности почти половины их агентов-наблюдателей в приграничных районах. Стало опасно посылать в Россию офицеров для выполнения тайных рекогносцировочных работ, вдвое возросла стоимость услуг сохранившейся агентуры{87}.