Михаил Худяков - Очерки по истории КАЗАНСКОГО ХАНСТВА

Ханские жены носили титул «бикем» или «ханым», сыновья имели титул «султан», дочери — «ханике». Русские документы всегда называли их царицами, царевичами и царевнами. Для практической выработки навыков к самостоятельной жизни ханы иногда отсылали своих сыновей за границу для службы при дружественных иностранных дворах: сыновья Сафа-Гирея Булюк и Мубарек жили в Крыму, царевича Абдул-Латыфа хан Менгли-Гирей отправил на службу в Россию; эмигрировавший в Россию царевич Мухаммед-Эмин был также назначен на службу. Порядок престолонаследия в Казанском ханстве часто нарушался вследствие давлений извне, но обычно хана наследовал сын или, за неимением сына, брат При ханах из династии Улу Мухаммеда как-будто намечалась борьба очередного порядка наследования с единонаследием, но этой борьбы нельзя отчетливо отделить от конфликта партийных течений. Ни Мухаммед-Эмин, ни Шах-Али, ни Сагиб-Гирей во время царствования в Казани сыновей не имели, к двум первым ханам наследовали и братья Абдул-Латыф и Джан-Али, хан же Сагиб-Гирей покидая престол, вызвал себе в преемники племянника — Сафа-Гирея. По смерти Сафа-Гирея наследниками были признаны его сыновья Булюк, а затем Утямыш. Хан не премснно должен был быть мусульманином, и члены династии, перешедшие в христианство, утрачивали свои права на престол. Так лишились прав на престол царевич Худай-Кул, крестившийся в 1505 году, и его племянники Василий и Федор, сыновья Мелик-Тагира . [188]

Карачи и эмиры.Власть хана считалась неограниченною, но она несколько умерялась советом (диван), составленным из важнейших особ. Члены этого совета носили название «карачи», которое Абуль-Гази производит от слова «карамэк» — смотреть. [306] Вельяминов-Зернов, II, с. 436. Форма «карачи» в этом случае значит «смотритель», подобно другим формам, обозначающим действующее лицо и оканчивающимся на «чи», напр. тамгачи, ямчи, туфанкчи, ильчи и т. п. Такие советы имелись и в других татарских государствах — в Крыму, в Сибири, в Касимовском ханстве. Сибирские документы переводят слово «карачи» выражением «думный», сопоставляя ханский совет с боярскою думой. [307] Вельяминов-Зернов, II, 97-102. Польский историк Броневский называет крымских карачи «consiliarii», т. е. советниками. [308] Вел. — Зерн., II, 423. Герберштейн говорит о них следующее: "Татарские цари имеют четырех мужей (viros), с которыми преимущественно советуются в важнейших делах". [309] Записки о Московии, с. 157. Среди карачи выделялся "улу карачи" — большой карачи. Такое звание носили князь Булат Ширин — "карача Казанский большой" и его сын Нур- Али — "большой карача Казанский", В Крымском ханстве звание карачи также было наследственным и передавалось из поколения в поколение в четырех знатнейших княжеских родах (Ширин, Аргын, Барын и Кипчак; впоследствии род Кипчак прекратился, и на его место стали два рода — Мангыт и Седжеут, а еще позднее место Мангыт занял род Мансур). Судя по передаче звания "улу карачи" от отца к сыну в роду Ширин, а также по аналогии с Крымским ханством, следует считать, что звание карачи в Казани было наследственным.

Русские историки считали, что в Казанском ханстве родов карачи было, как в Крыму, четыре, и что они были теми же самыми, что и в Крыму, но это предположение не имеет достаточных оснований. Правда, в царствование Сафа-Гирея и Утямыша звание "улу карачи" принадлежало, как и в Крыму, роду Ширин, а при Абдул-Латыфе в 1508 году находились члены крымских родов карачи, но это не значит, что в Казани не могло быть карачи из иных родов. Напротив, при Ядыгаре одним из карачи был ногайский князь Зениет, который едва-ли мог принадлежать к членам крымских фамилий. Отождествлять четырех казанских князей, восставших в 1495 году против Мухаммеда-Эмина, с четырьмя фамилиями крымских [189]карачи, как это делает Вельяминов-Зернов, [310] Вельяминов-Зернов, II, с. 426. также нет достаточных оснований. Очень возможно, что число Карачи было четыре, но присутствие среди них ногайского князя Зениета препятствует отождествлению с крымскими фамилиями карачи. Вельяминов-Зернов обратил внимание на "Мангитцких князей", бывших в Казани в 1552 году и упомянутых в переписке русского правительства с ногайским князем Юсуфом; Иван IV писал также князю Юнусу: "Хотели есмя тебя юртом устроити, как были прежде сего в Казани Мангитцие князья". [311] Прод. Др. Росс. Вивл. IX, 11–13. Вельяминов-Зернов отождествляет "Мангитцких князей" с родом Мангыт и говорит: "Чем же могли быть "Мангитцкии князи в Казани", место которых обещано было Юнусу, как не князьями, биками особого дворянского рода Мангыт, утвердившегося в Казани?". [312] Вел. — Зерн., II, 425. В действительности же под "Мангитцкими князьями" следует разуметь не князей из рода Мангыт, а вообще ногайских князей, так как по-татарски «Мангыт» означает ногайцев. В этом случае делается вполне понятным сопоставление князя Юнуса с другими ногайскими князьями в Казани: Иван IV обещал ему "на княженье устроити", "юртом устроити", то есть дать удел в пределах Казанского ханства.

Крымский историк XVIII в. Сеид-Мухаммед Риза отождествляет с названием «карачи» термин «эмир», т. е. владетельный князь; при описании похода Менгли-Гирея против хана Сеид-Ахмеда он говорит — "Из четырех эмиров, так называемых карачи, мир-лива Ширин со своими людьми шел в передовом полку… другие же эмиры Карачи, именно Аргын, Барын и Кипчак, составляли левое крыло". [313] "Ассеб-о-ссейяр" (Семь планет), Казань 1832 г., с. 75. В ярлыке Сагиб-Гирея, открытом С.Г. Вахидовым, на первом месте в числе должностных лиц стоят эмиры. Русские летописцы выделяют среди казанской аристократии 1499 года князя Урака названием "князь Казанских князей", что соответствует понятию эмир, т. е. владетельный кчязь, и нет оснований сомневаться в принадлежности его к числу карачи.

Соединение определенных государственных должностей с принадлежностью к знатнейшим родам составляет характерную черту государственного строя Казанского ханства и дает повод татарским историкам говорить о феодализме в Казанском ханстве. Несменяемость, пожизненность [190]и наследственность высших административных чинов является важнейшей особенностью государственного строя Казанского ханства. Этот строй характеризуется, таким образом, резко выраженным аристократизмом, отлившимся в чрезвычайно неподвижные, консервативные формы. Замкнутость высшего круга администрации делала государственный аппарат крайне негибким и хрупким. Состав высшего управления, определявшийся не личными качествами, а происхождением, во многих случаях оказывался недостаточно стойким и энергичным для сопротивления внешним врагам для проведения крупных реформ. Внутри административного аппарата также должны были возникать трения, вследствие несменяемости высших чинов, и эти трения тормозили нормальный ход государственного управления. Известен ряд крупных конфликтов, возникавших при расхождении во взглядах между ханом и карачи: таковы конфликты между Мухаммедом-Эмином и князем Ураком в 1496 году, между Сафа-Гиреем и князем Булатом в 1531 году. Конфликты, возникавшие внутри правительства, осложнялись переворотами, причем несменяемость высшей административной касты приводила к тому, что сменялись ханы — столкновения 1496 и 1530 г. завершились низложением ханов. Совет карачи имел значение законосовещательного органа, но фактически размеры его влияния варьировались в широком масштабе и находились в тесной зависимости от личного состава совета, политических обстоятельств, личного характера хана и т. д. Значение карачи особенно возрастало в тех случаях, когда хан был малолетним — в такие моменты вся полнота власти сосредоточивалась в руках совета.