Антон Керсновский - "Философия войны" в одноименном сборнике

известный древний мир, приобщили к цивилизации, правовой школе, а впоследствии и к

христианству иберские, кельтские племена. «Пилумы» римских легионеров стали сваями

европейской государственности (в анархичности и слабой государственности завоеванных

германцами славянских племен как раз и сказалось отсутствие римского влияния). В эпоху

крестовых походов Запад заимствовал у Востока его науки и полудикие европейцы многому

научились у просвещенных арабов. На рубеже XV и XVI веков итальянские походы Карла

VIII и Людовика XII приобщили Францию к Возрождению. А Франция и сообщила

Возрождению тот блеск и тот европейский размах, что ему не могла придать разделенная на

множество мелких государств его родина — Италия.

Вообще же, если войну самое по себе всегда надо считать бедствием, последствия

войны иногда бывают благотворны. Война 1914–18 гг. — бедствие, каких мало в истории

человечества. С русской катастрофой 1917 года может сравниться разве лишь Черная Смерть

XIV века и — в более слабой степени — нашествие монголов.

Но русская революция — не родное дитя войны, а всего-навсего ее приемыш. Она —

дочь Девятнадцатого века и устаревших его теорий. Родное дитя Мировой войны — это

«фашизм» и родственные ему идеи, открывшие человечеству новые горизонты, давшие ему

новые формы социального устройства, выведшие человеческую мысль и общество из того

безвыходного тупика, куда их загнали дикари 1789 года и их последователи — материалисты

XIX столетия. Уже ради одного этого положительного духовного результата можно

признать, что десять миллионов людей отдали свою жизнь недаром.

***

18

Электронное издание

www.rp-net.ru

Со всем этим война является бесспорным и большим злом. И решаться на это зло —

на эту болезнь — следует лишь в положениях безвыходных — когда «клин клином» остается

единственным средством за истощением всех остальных аргументов. Худой мир, в общем,

лучше доброй ссоры. Это — правило, от которого возможно делать исключения разве лишь в

случае очень худого мира, грозящего в конце концов пагубно отразиться на морали и

благополучии страны.

Орган государства, компетентный в данном случае, именуется дипломатией

(состоящей из центрального аппарата и внешнего представительства). Существует две

школы дипломатии.

Старая — или кабинетная. Государственные дела поручаются в этом случае людям,

специально для того предназначенным, обученным, воспитанным, можно сказать, для этого

родившимся. Самое прохождение службы этих людей, из которых каждый до получения

«генеральского чина» посла либо посланника побывал в четырех-пяти столицах,

следовательно, изучал на деле четыре-пять государств, их правителей, дипломатов, при них

аккредитованных — т.е., практически, большую часть своих иностранных коллег —

гарантирует их компетентность.

За патологической эпохой 1914—1918 гг. последовала эпоха коллективного

размягчения мозгов (последствие жестокой контузии мира в ту войну), эпоха, именуемая

Внешнеполитическим ее последствием явилась замена старой

«демократической».

кабинетной школы новой школой — ярмарочной.

Делами, вместо профессионалов, стали заправлять любители, вместо сведущих

людей — люди несведущие, митинговые ораторы, имевшие звание «народных избранников»,

но не всегда имевшие свидетельства об окончании начальной школы.

Результаты этой новоявленной «неумытой дипломатии» не замедлили сказаться.

Она перенесла в международные отношения «внутреннеполитический дух» —

атмосферу митингов и кулуарных комбинаций. По сравнению с профессиональными

дипломатами — людьми ничем не связанными — политические лидеры демократии связаны

по рукам и ногам. Какая-нибудь внутреннеполитическая каверза, к делу ни малейшего

отношения не имеющая, какой-нибудь партийный инцидент заставляет их спешно покидать

международные конференции, где дебатируются — с большей или меньшей

некомпетентностью — вопросы первостепенной важности. Перерыв работ, недели

неопределенного, напряженного, всех нервирующего положения, — пока не удастся

успокоить не вовремя расходившуюся провинциальную масонскую ложу либо

парламентскую фракцию — песчинку, остановившую поезд. В эпоху демократий все

международные проблемы рассматривались в первую очередь, а то исключительно с точки

19

Электронное издание

www.rp-net.ru

зрения внутренней политики, т.е. партийных интересов, — и личный успех в парламенте или

на избирательной кампании был единственной заботой всех этих «карнавальных

Талейранов».

Ярмарочным дипломатам — толпе и вожакам толпы — не по плечу тонкая

«ювелирная» работа дипломатов-профессионалов. Их позы, их слова, их действия

рассчитаны лишь на сегодняшний день и на интеллект толпы. На глазах толпы — толпы,

сатанеющей от крови гладиаторов на ристалище, — и совершаются в раскаленной атмосфере

все дела, обсуждавшиеся раньше компетентными людьми в спокойной и деловой обстановке

министерских и посольских кабинетов.

Мы упомянем лишь для памяти о бесславно закончившей свой век «Лиге наций».

Банкротство этого учреждения и идеи, его породившей, настолько очевидно, что избавляет

нас от необходимости это доказывать многочисленными фактами.

Старую дипломатию упрекают в «провоцировании» войн. Упрек этот могут сделать

лишь люди, сознательно рассорившиеся с историей (самой антидемократической из наук).

История последних двухсот лет учит нас, что если на каждую войну, «спровоцированную»

дипломатией (спровоцированную, не следует забывать, по приказанию соответственных

правительств), приходится три войны, которых «кабинетная» дипломатия не смогла

предотвратить — как не смогла бы их предотвратить и ярмарочная дипломатия (никакими

нотами нельзя остановить тигра, решившегося на прыжок), — то зато на каждый такой

случай приходится, по крайней мере, десять войн... не состоявшихся благодаря

своевременному, тактичному, корректному и незримому для посторонних, для свирепой и

невежественной толпы — вмешательству профессиональной дипломатии.

Глава IV. О разоружении

В средние века во время чумных эпидемий и в менее давние эпохи «холерных бунтов»

чернь избивала лекарей и докторов, видя в истреблении врачей, якобы разводящих заразу,

средство избавиться от беды.

«Интеллектуальная чернь» двадцатого века — так называемые пацифисты,— а также

руководящая (и в то же время руководимая) этой чернью ярмарочная дипломатия видят в

роспуске армий средство избавиться от войн. По их мнению, наличность вооруженной силы