Лев Гумилев - Древние тюрки

С начала VII в. вельможи и бонские жрецы правили страной от имени царя, возведенного на престол в семилетнем возрасте [1357]. Опорой знати было войско, и распустить его — значило оказаться беззащитным не только перед внешним врагом, но и перед собственным царем. Держать же войско без дела нельзя, так как тогда оно с невероятной быстротой разлагается. Поэтому нужно было воевать и добиваться победы, чтобы кормить свою опору за счет соседей; другого способа в те времена не знали.

Однако, прежде чем следить за ходом развернувшихся событий, посмотрим, что представляло собой тибетское войско VIII в., ибо особенности его помогут нам при дальнейшем анализе уяснить судьбы тибетской экспансии.

О древнем тибетском оружии очень мало сведений; китайская хроника сообщает только, что «шлемы и латы их чисты и светлы и покрывают все тело, кроме глаз» [1358]. О наступательном оружии не говорится ни слова, за исключением нескольких разбросанных в тексте упоминаний о стрелах и пращах [1359]. Этого несомненно недостаточно, чтобы представить себе внешний облик древнетибетского воина и уяснить причины победоносности тибетской армии. Важно здесь упоминание пращи, что свидетельствует о наличии пехоты. Для конного строя праща неприменима, потому что, сидя на коне, невозможно подбирать камни с земли и крутить пращу. Предки тибетцев — жуны — тоже сражались с китайцами в пешем строю и часто одерживали победы [1360].

Но китайские анналы говорят именно о тибетской коннице, совершавшей неотразимые набеги и рейды по тылам. Видимо, тибетская конница VIII в. сражалась в пешем строю. Это не должно смущать читателя, так как известно, что телесцы (сеяньто и уйгуры), имея для походов по четыре заводные лошади, для боя спешивались и оставляли лошадей коноводам [1361].

Тактика конного построения и боя была впервые освоена тюркютами в VI–VIII вв. [1362]и малоприменима в условиях пересеченной местности.

Исходя из тактических возможностей танской и тибетской армий, мы легко можем разобраться в причинах успехов как той, так и другой. На широких равнинах удар имперской тяжелой конницы сминал скопища тибетцев, но в горах латники были бессильны перед подвижными стрелками и пращниками, умевшими использовать пересеченный рельеф. Поэтому вторжения тибетцев в Китай бывали удачны лишь тогда, когда регулярные войска были заняты в другом месте; а наступления имперцев доходили лишь до гор и захлебывались. При наличии тактики VIII в. завоевание Тибета было для империи Тан непосильно, и она ограничилась тем, что загнала тибетцев за Желтую реку, отрезав им пути к неожиданным набегам.

Но тибетское войско без внешней войны немедленно разошлось бы по домам и единство страны нарушилось бы. Это правители понимали, и, поскольку восточный путь оказался пока закрытым, они обратили силы своих войск на запад. Здесь, среди утесов и ущелий, тибетское войско могло найти применение своим способностям.

Тибетское войско было одновременно и ополчением племен, и регулярной армией. Это было достигнуто путем весьма остроумной организации, при которой весь Тибет был разделен на четыре больших военных округа (ру), каждый из которых делился на верхний и нижний разделы, а те в свою очередь на четыре войсковые единицы (тонгдэ), иногда совпадавшие с племенами, населявшими данную территорию [1363]. Когда племена были многочисленны, то их делили между войсковыми единицами, таким образом использовав существовавшее деление на племена для административно-военных целей. Войсковые подразделения вокруг Лхасы вообще формировались без учета племенного состава, так как они находились в непосредственном распоряжении царя; прочие же воинские части подчинялись своим старейшинам, причем в некоторых случаях должности были наследственными [1364].

Сила тибетской армии, в которой феодальные и родоплеменные отношения соединялись с продуманной централизованной организацией, была для тех времен грандиозной. Что же могли противопоставить тибетцам их западные соседи, которые должны были стать их добычей?

Западный Тибет.Западный Тибет, орошаемый верховьями Инда и его притоками, в начале VIII в. не входил в состав Тибетского царства. Там располагались мелкие владения с населением, состоявшим из смеси тибетцев и племени дардов. В княжестве Лех, на берегу Инда, правила династия, ведшая свое происхождение от полумифического Гэсэра. В Сасполе владетель титулировался Бандель, а в Калатсе удержалась династия дардских князей. Кроме того, отдельные деревни управлялись племенными вождями, не подчинявшимися никому [1365]. Все эти княжества враждовали друг с другом, и потому нет ничего удивительного, что тибетцы, заключив мир с империей Тан в 718 г., уже в 722 г. «учинили нападение на Малый Болюй» [1366], т. е. Гилгит, добраться до которого они могли, лишь став хозяевами Западного Тибета и Балтистана (Большой Болюй).

Балтистан и Гилгит закрывали тибетцам выход в Среднюю Азию через горные тропы, и потому дипломатическая борьба за ориентацию этих княжеств приняла весьма острые формы. В 717 г. тибетцам еще удавалось проходить через припамирские горы для набегов на Кучу, но в том же 717 г. царь Большого Болюя решил не пропускать тибетские войска через горные проходы. После этого самостоятельная политика Большого Болюя не отражена историей, а в географическом разделе «Таншу» отмечено, что эта страна подчиняется тибетцам [1367].

Горная страна.В припамирской горной стране было много микроскопических княжеств и несколько крупных, например Кашмир и Тохаристан. В начале VIII в. они испытывали двойное давление: с востока нажимали тибетцы, с запада — арабы. Владетели, естественно, хотели сохранить свою независимость и поэтому ориентировались на Империю, В 710 г. в Китай прибыло посольство из Сие, небольшого княжества в Западном Гиндукуше [1368]. Вслед за ним, в 713 г., пришло посольство из Кашмира, чтобы установить дипломатические отношения с Китаем и заключить союз против Тибета. Кашмирский царь предлагал прислать вспомогательную армию, которую обещал снабжать съестными припасами [1369]. Посольство было отпущено из Чанъани в 720 г., причем формальный союз был заключен, но пользы от этого ни Кашмиру, ни Китаю не было.

В 718 г. в Чанъань обратился младший брат тохаристанского джабгу. Он сообщил, что возглавляет царей Забулистана, Каписы, Хутталя, Кура-на, Шумана, Шугнана, эфталитов, Вахана, Джуздана, Бамиана, Кабадиана и Бадахшана, из коих двое первых имеют по 200 тыс. всадников и воинов, а остальные по 50 тыс. Несмотря на это, он слезно просил помощи против тибетцев и арабов, так что можно думать, что на самом деле воинов было значительно меньше, чем 900 тыс. [1370]. Император одобрил решение горцев воевать с тибетцами и арабами и дал их князьям пышные титулы (720 г.). Но уже в 727 г. из Забулистана пришло письмо в Чанъань. Это был буквально вопль о помощи, ибо арабы наседали [1371]. Потом все стихло.