Лев Гумилев - Древние тюрки

Но Ышбара-хан с сыном и с немногими верными всадниками снова ускользнул от преследования. Он бежал на юг. Около Чача (Ташкентский оазис) утомленные лошади не смогли больше идти. Владетель Чача, носивший тюркютский титул «тархан», принял беглецов и, связав их, выдал преследователям [950]. Последний тюркютский хан в оковах был приведен в Чанъань, Гаоцзун пощадил его, но тот умер в плену в 659 г. от тоски, что, как заметил читатель, среди вольнолюбивых тюркютов не было редкостью.

Дальнейшее покорение страны пошло быстро. Драться стало некому. Согдийские княжества Кан (Самарканд), Хэ (владение в долине Зеравшана), Давань (Фергана), Ми (Маймург), и Кеш (Шахризябз) отпали от тюркютов еще до падения Ышбара-хана. В 659 г. за ними последовали восточнотуркестанские владения: Сулэ (Кашгар). Чжуцюй (Кокьяр, к юго-западу от Каргалыка) и Бохань (Яка-арык) [951]. Остатки сторонников Ышбара-хана были добиты в 658 г. у оз. Эбинор и подле Кучи [952].

Чженчу попытался в 659 г. поднять восстание, но, потерпев в долине Боротолы поражение от Мише, верой и правдой служившего новым господам, был схвачен и казнен. Наконец, какой-то нушибийский князек, пожелавший сохранить самостоятельность, был пойман Су Дин-фаном в 660 г.

Западнотюркютская держава как независимое государство погибла и больше никогда не воскресала.

Земли Западного каганата были разделены на округа и уезды, из которых образовались два губернаторства. Одно соответствовало территории дулу, во главе его был поставлен Ашина Мише; другое — территории нушиби, его получил Ашина Бучжень. Оба эти хана не были самостоятельны.

Для наблюдения за вновь приобретенными владениями резиденция наместника «Западного края» [953]была перенесена из Турфана, где она существовала с 640 г., в Кучу, поближе к кочевьям. Местные владетели Согдианы остались на своих местах, и на некоторое время здесь установился относительный мир.

Плоды победы.Больше побеждать было некого; но этот успех был призрачным. Империя пыталась включить в свой состав слишком различные народы, чтобы можно было надеяться на их слияние.

Тайцзун благодаря своему такту и обаянию умел привязать к себе всех подчиненных, в том числе и кочевников, но Гаоцзун сменил новые отношения с кочевниками на прежние, полные традиционного высокомерия [954]. Кочевники снова почувствовали себя чужими, и последствия этого сказались немедленно.

В 656 г. восстали уйгуры, т. е. телеские племена — юаньгэ, баегу, сиге, пугу и тунло. Во главе их оказалась сестра покойного вождя, ханша Бисуду [955]. В начале 662 г. восстание было подавлено. Бисуду бежала, но китайская армия понесла огромные потери от зимних морозов [956].

Проблема удержания покоренных территорий приобрела небывалую остроту. Даже огромные материальные и людские ресурсы Китая были недостаточны для того, чтобы содержать гарнизоны во всех вновь захваченных странах. Самое большее, что могло себе позволить правительство Гаоцзуна, было укрепление четырех городов и снабжение их постоянными гарнизонами. Эти «четыре гарнизона» размещались в Куче, Кашгаре, Хотане и Токмаке [957]и должны были, по мысли китайского двора, обеспечить гегемонию во всем «Западном крае».

Все покоренные области были разделены на четыре наместничества — два на востоке и два на западе. Земли западных тюркютов вошли в северозападное наместничество [958]. Не имея возможности непосредственно управлять этими районами, китайское правительство прибегло к помощи тюркютских князей, доказавших свою преданность. Земли племен дулу были вверены Мише, а земли нушиби — Бучженю. Но эти бездарные правители не пользовались популярностью среди своих подданных [959]и, несмотря на все усилия, не могли заслужить доверия. Правда, отдельные бунты кочевых князьков и оседлых владетелей подавлялись легко [960], но сами ханы, интригуя друг против друга, создали коллизию, которая в конечном счете стоила Китаю всех с таким трудом достигнутых успехов. Бучжень во время карательного похода на Кучу в 664 г. оклеветал Мише в умысле на восстание. Китайский полководец Су Хай-чжен, не разобравшись, казнил Мише и «всех его подчиненных до пастуха» [961]. Это вызвало возмущение среди дулу, которые, зная, что сами они бессильны против Китая, снеслись с Тибетом, и это коренным образом изменило расстановку сил в «Западном крае».

Мстителем за Мише выступило племя гун-юэ, населявшее центральный Тянь-Шань. Оно заключило союз с телеским племенем янь-мянь и с тибетцами [962]и попробовало напасть на имперские войска, но было отбито [963]. Вслед за тем весной 663 г. гун-юэ атаковали китайские гарнизоны в Хотане и Турфане, но также не имели успеха [964]. Наконец, в 664 г. гун-юэ были окончательно побеждены имперцами. Степи к северу от Тянь-Шаня и города-оазисы на юге и западе механически вошли в состав Империи, не посягавшей на их обычаи и образ жизни. Надежды на помощь из-за границы оказались тщетными: арабы, покорив Хорасан, обратили оружие на юг. В 662 г. они взяли Кабул, а в 664 г. вторглись в Пенджаб, отложив завоевание Средней Азии на будущее время. Тяныпаньские племена оказались в клещах, а их вождь Ашина Бучжень верно служил империи Тан.

Положение казалось незыблемым, но в 667 г. Бучжень умер и замены ему имперцы не могли найти, хотя потребность в заместителе возрастала со дня на день. Лучшие имперские войска дрались в Корее, героически отстаивавшей свою независимость. В этот момент в игру вмешался новый партнер, решительно изменив всю расстановку сил. Тибет выступил как соперник империи Тан. Новая война запылала по всей западной границе Китая и быстро перекинулась в бассейн Тарима, но, прежде чем говорить об этом, рассмотрим, что представлял собой Тибет в середине VII в.

Древний Тибет.Тибетское нагорье, где совмещались пригодные для скотоводства травянистые степи и речные долины, служившие пристанищем земледельцам, заселялось с запада и с востока. На западе издавна обитали моны и дарды, земледельческие племена, похожие на памирцев. Они делились на множество мелких княжеств, независимых друг от друга. На востоке жили два народа: овечьи пастухи кяны и земледельцы жуны. В древности это были два разных народа, хотя ныне потомки тех и других считаются тибетцами. Потомки кянов — нголоки — до сих пор кочуют в горах Амдо, а тибетцы — боты, отколовшиеся от кянов до начала нашей эры, переняли от жунов навыки земледелия и, населив долину р. Цанпо (Брахмапутра), создали тибетскую культуру и государственность. Там, на плодородной почве речных долин, орошенной водой горных речек, росли пшеница, ячмень, гречиха и горох [965]. Поселения были укреплены каменными стенами, через реки переброшены мосты. Возникла металлургия: выплавлялись серебро, медь и железо, появилось ткачество, и общий подъем хозяйства позволил к началу VII в. довести численность населения до 2860 тыс. человек [966], т. е. до предела, выше которого она не поднималась до XX в. При существовавшем уровне развития производительных сил больше людей страна прокормить не могла.