Геннадий Александров - Монархия и социализм

В общем, текущие государственные интересы Англии требовали смены правительства. На счастье, в том же, 1950 году, должны были состояться всеобщие выборы и всеми (абсолютно всеми, включая и самих социалистов) само собой разумеющимся считалось, что на выборах произойдёт естественная смена социалистов на консерваторов. Естественная потому, что все отдавали себе отчёт в том, в каких условиях шло строительство социализма и все ожидали, что после перенесённых в послевоенное пятилетие трудностей английский обыватель дружно проголосует за консерваторов. Однако произошло невероятное — ко всеобщему удивлению на состоявшихся в 1950 году всеобщих выборах социалисты вновь одержали победу, не такую, правда, впечатляющую как в 1945 году, но тем не менее победу. Английский народ, продолжавший сидеть на карточках, совершенно недвусмысленно вновь, как и за пять лет до этого, высказался за социализм. Более того, социалисты получили на этих выборах на 1 млн. 250 тыс. голосов больше, чем в 1945 году. Проигравшие консерваторы, хотя и укрепили по сравнению с 1945 годом своё положение, но вовсе не за счёт социалистов, чего все ожидали, а за счёт умиравшей в те годы Либеральной Партии.

Эттли удержался у власти, хотя и сам на это не рассчитывал.

Поскольку было необходимо, чтобы социалисты не мытьём, так катаньем, ушли, то в следующем, 1951 году были назначены внеочередные выборы. Назначены они были под смехотворным предлогом. Так как было известно, что на 1952 год готовится государственный визит короля Георга в Австралию, то Эттли заявил, что его партия обладает таким незначительным большинством в Парламенте, что он, Эттли, опасается могущего (!) возникнуть правительственного кризиса, который в будущем может (!) омрачить долгожданный визит короля в Австралию и что поэтому нужно расставить все точки над «и» и расставить их сегодня. А для расстановки точек нужно провести внеочередные выборы.

Если называть вещи своими именами, то Эттли, на словах опасаясь правительственного кризиса, вызвал его на деле, причём, опасаясь кризиса завтра, он вызвал его сегодня. Эттли распустил Парламент и в октябре 1951 года состоялись внеочередные выборы. А теперь внимание — на выборах этих за социалистов опять проголосовало большинство населения, за них голосовало на 700 тысяч человек больше, чем за год до этого, они получили 14 млн. голосов, самое большое количество голосов, которое было получено какой бы то ни было политической партией за всю историю Англии, но тем не менее они (наконец-то!) проиграли.

Проиграли социалисты потому, что в английской электоральной системе существовал (и существует) так называемый «the first past the post» принцип. Принцип этот как и все принципы хорош. Принципы вообще штука неплохая, на то они и принципы. Когда у нас не остаётся другого довода, к нашим услугам всегда найдётся принцип, другой. «Демократию» придумали очень, очень умные люди. Но только очень, очень глупые люди могут считать «демократию» демократией.

Наследница, Елизавета, находившаяся с визитом в Восточной Африке, немедленно вылетела в Англию. Она покинула страну принцессой, а возвращалась туда королевой.

Внизу, у трапа, выстроившись рядком, двадцатипятилетнюю королеву встречали члены Кабинета. Крайний справа — тогдашний премьер-министр, семидесятисемилетний Черчилль. Старый льстец приветствовал Елизавету следующей тирадой: «Меня, чья юность пришлась на величественную, осенённую славой викторианскую эпоху, охватывает дрожь восторга, когда с губ моих срываются слова старой молитвы и старого гимна — «Боже, храни королеву!»

Георгу было 56 лет. Умер он там же, где и родился, в Сэндригхэме. 11 февраля тело его было доставлено в Лондон на Паддингтон Стэйшн, а оттуда на пушечном лафете в Вестминстер для церемонии прощания с народом. Люди начали собираться к Вестминстеру ещё ночью, к восьми часам утра, когда двери в Вестминстер Холл были распахнуты, толпа запрудила набережную Темзы от Палаты Лордов и до Ламбет Бридж. Прощание длилось три дня. Очередь желающих пройти мимо гроба с королём временами растягивалась более, чем на шесть километров. Были закрыты все места публичных развлечений, не работали кинотеатры. Были отменены все спортивные мероприятия. Радио непрерывно транслировало траурную музыку, мужчины в эти дни носили чёрные галстуки, а женщины чёрные повязки. Гроб был накрыт Юнион Джеком, на ленте, обвивавшей доставленный Черчиллем венок от Кабинета, было написано всего одно слово — «Valour» («Доблесть»). Англия прощалась со своим королём.

Вот одна из тогдашних этпитафий — «Мы любили тебя, король Джордж. Ты был одним из нас. У тебя была трудная работа, о которой ты не просил, но с которой ты справился чертовски хорошо. Мы благодарим тебя.»

Рене Массильи, посол Франции в Лондоне на протяжении 1944–54 годов сказал так: «Если оценивать величие монарха соответствием его личных качеств нуждам нации в данный конкретный момент проживаемой ею истории, то Георг был великим королём.»

Вот что он оставил после себя.

Государство было радикально перестроено. Если непредвзято взглянуть на суть, то нельзя не увидеть того беспрецедентного факта, что монархия заказала построение в стране социализма. Это выглядело и выглядит парадоксом, но тем не менее это так. Король (КОРОЛЬ!) построил в стране социализм.

Вот они перед вами. Заказчик и строитель. Монарх и его первый министр. Георг и Эттли.

Они были во многом схожи. Оба были тем, что в наши дни называется «трудоголиком», оба в частной жизни отличались доходящей до аскетизма непритязательностью в быту, оба были демонстративно равнодушны к внешним эффектам, оба одинаково рассматривали своё положение как отдачу долга государству и народу, при этом и само значение слова «долг» они тоже понимали одинаково. Их связывали очень хорошие, едва ли не дружеские отношения, в той мере, конечно, в какой можно вообще говорить о дружбе монарха со своим министром. И оба предпочитали дела словам, оба были немногословны. Их называли «два молчуна». Они могли позволить себе не отвлекаться на болтовню, они могли позволить себе молчать, за них за обоих говорил Черчилль.

Была перестроена не только государственная машина, была начата и армейская реформа. Армия реформировалась не менее радикально, чем само государство. Контуры сегодняшней, восхищающей столь многих сторонних наблюдателей английской армии начали прорисовываться тогда — в начале пятидесятых. И процесс этот был ничуть не менее сложен, чем сама по себе государственная «перестройка». И не только сложен, но и растянут во времени. Тот, кто думает, что новую армию можно получить, щёлкнув пальцами, ошибается. Английский опыт тому очень хорошая иллюстрация. «Процесс пошёл» с началом войны в Корее, а концом старой имперской армии и рождением армии новой принято считать 1966–67 годы, то-есть на получение новой армии ушло 16–17 лет. И процесс этот отнюдь не был гладок, там был, скажем, Суэц, который для послевоенной Англии был тем же, чем для России была Нарва. Иное поражение стоит куда больше иной победы. Русские знают это очень хорошо.