Петр Губанов - Путь в Колу

_______________

* Бросали за борт пленных (на своем жаргоне морские разбойники

это называли "плыть домой").

Но кончилась война, и капитан Якоб Лаппмарк остался как бы без дела. И он раздумывал над тем, продолжать ли служить королю или отправиться опять на свободную охоту, которая была связана со смертельным риском. В случае поимки капитану судна грозила виселица. Зато добыча, которую брали, была немалой, если захватывали купеческие суда, принадлежавшие городам Ганзейского союза, Голландии и Англии.

На приобретенные морским грабежом деньги Якоб Лаппмарк обязан был оснащать свой парусник всем необходимым, начиная от парусов и кончая коваными якорями, содержать команду, выдавая каждому полагавшееся жалование, а также приобретать нужное вооружение и боевые припасы. Во время военных действий, когда входил в силу полученный от короля патент, Якоб Лаппмарк часть добычи передавал согласно подписанному договору в королевскую казну.

"Корона" стояла в закрытой от ветров бухте вблизи берега. Видимый издалека, полоскался на корме корабля военно-морской флаг - огромное полотнище с золотым крестом на синем поле.

Шлюпка ждала капитана возле самого берега. Рослые гребцы с надвинутыми на головы капюшонами сидели по банкам, держа на вальках весел мозолистые руки. При виде начальника матросы откинули головы и подняли весла, приветствуя своего капитана.

Якоб Лаппмарк вступил в шлюпку, уселся на корме, а сидевший с ним рядом подкомит Эрик Багге скомандовал:

- Весла на воду!

Не прошло и четверти часа, как Якоб Лаппмарк по спущенному за борт трапу поднялся на верхнюю палубу. Капитана встретил на юте кормчий Гильдебрант и стал докладывать о принятой на "Корону" провизии и запасах пресной воды, которой наполнили все анкерки.

- Приготовиться к выходу в море, Гильдебрант! - распорядился Якоб Лаппмарк. - На рассвете снимаемся с якоря. Следуем в Кальмар.

- Но там же... датчане, - удивленно поднял кормчий выгоревшие брови. - Опять войной идем на них?

- Это не твоего ума дело, Гильдебрант, - бросил на ходу капитан. Действуй, как я сказал.

У Якоба Лаппмарка выработалась привычка обходить всякий раз корабль после возвращения с берега с тех еще давних пор, когда "Корона" носила громкое имя "Святого Фомы" и круглый год занималась свободной охотой в проливе Зунда и на караванных путях возле острова Готланд. Во время вынужденной стоянки возле острова Борнхольм в грот-мачту ударила молния, и пришлось Якобу Лаппмарку встать на длительный ремонт в порту города Кальмара, где теперь хозяйничали датчане. Повреждения, нанесенные ударом молнии, оказались настолько велики, что пришлось ставить новую мачту и менять паруса на грот- и бизань-мачтах. Настил верхней палубы почти полностью выгорел, и пришлось закупать у датчан дубовые доски.

После ремонта король выдал патент Якобу Лаппмарку, и чтобы зачеркнуть кровавое прошлое корабля, назвал его "Короной".

На нем по-прежнему было три мачты с прямым парусным вооружением на фоке и гроте. Бизань-мачта несла косой латинский парус и разительно отличалась от двух главных мачт. Сорок две пушки были укреплены на верхней и жилой палубах корабля. Команда состояла из семидесяти матросов, включая подкомитов. Но уходя надолго в плавание, Якоб Лаппмарк обычно набирал дополнительно еще столько же для абордажных схваток при встречах с купеческими судами.

Обойдя весь корабль от кормы до носа, Якоб Лаппмарк спустился на жилую палубу. Нужно было выспаться и отдохнуть перед плаванием, которое неизвестно чем могло кончиться.

В капитанской каюте было просторно и пусто. Ничего лишнего не держал в ней Якоб Лаппмарк. Только мореходные инструменты и лоции для плавания да штормовая одежда и сапоги с высокими голенищами.

Якоб Лаппмарк спал не раздеваясь, всегда готовый к любым неожиданностям.

Спокойная и ясная погода благоприятствовала отдыху капитана. Долгую осеннюю ночь он спал без просыпа и был разбужен пением рожков и трелями серебряных дудок.

"Всем на верх! Паруса ставить!"

Якоб Лаппмарк поднялся на ходовой мостик "Короны", когда паруса на всех трех мачтах надувались от легкого утреннего ветра белопенными бутонами.

- С якоря сниматься! - скомандовал капитан.

До острова Эланд, который закрывал вход в Кальмарскую бухту со стороны моря, не больше полдня хода. И ровно в полдень "Корона", убрав часть парусов на фок- и грот-мачте, стала огибать гористый берег, выбирая приглубые места для входа в бухту.

На открытом рейде порта Кальмар стояли на якоре три датских военных брига. Они закрывали вход на внутренний рейд и охраняли подступы к недавно отвоеванному у шведского короля портовому городу.

Якоб Лаппмарк отдал якорь на почтительном расстоянии от датских кораблей, за пределами досягаемости их орудий.

- Кормчий Гильдебрант, ты отправишься на шлюпке к датчанам и передашь капитану корабля этот пакет, - сказал Якоб Лаппмарк своему помощнику.

- Будет исполнено, капитан, - ответил кормчий.

Шлюпка, спущенная на воду с верхней палубы "Короны", подошла к борту датского брига, который стоял крайним и находился всех ближе к свейскому кораблю.

Кормчий отдал пакет трубачу и послал его к датчанам. Ничего доброго не ожидал он от вчерашних противников: еще недавно сходились с ними на пушечный выстрел и палили ядрами, стремясь отправить их на дно моря. Ему казалось более надежным находиться в шлюпке, хотя и возле борта неприятельского корабля.

Датчане не стали долго задерживать вчерашних противников. Но и знаков дружелюбия тоже не оказали никаких.

Трубач, передав пакет капитану брига, вернулся на шлюпку.

Гильдебрант торопливо скомандовал: "На весла!", и понеслись обратно к "Короне".

Двое суток стоял корабль на внешнем рейде порта Кальмар.

Якоб Лаппмарк ждал. Должны же были ответить датчане что-нибудь на письмо короля всех шведов.

Утром третьего дня от датского корабля отвалила шестивесельная шлюпка и под дружные взмахи весел подошла к борту "Короны". На палубу фрегата поднялся датский офицер и, отсалютовав капитану неприятельского корабля шпагой с позолоченным эфесом, подал пакет.

9

"Твое легкомысленное и нескромное письмо было нам вручено трубачом, писал датский король Христиан Четвертый. - Мы замечаем, что каникулы подействовали на твой мозг. Что ты говоришь, будто мы нарушили Штеттинский мир, это ты говоришь неправду. Придет время - ты понесешь ответ перед богом не только за эту войну, но и за всю безвинную кровь и за притеснения твоих подданных.

Что мы будто бы Кальмар взяли предательством - это тоже неправда. Мы взяли его как подобает честному воину. Стыдиться бы тебе надо, что дал взять у себя под носом. Что касается поединка, то ты уже богом побит. Теплая печка да врач, который бы привел твою голову в порядок, были бы тебе полезнее. Стыдно тебе так нападать на честного человека. Кальмар. 14 сентября 1611 года. Христиан".