Владимир Хабур - Мирное время

Стемнело. На небе быстро поднималась круглая красная луна. Горы, похожие на исполинский зубчатый забор, окружали город со всех сторон. Сразу стало прохладно.

Ленька осторожно шагал, стараясь не поднимать пыль. В лунном свете поблескивали начищенные сапоги. Неожиданно Камиль зацепился ногой о камень, поднялась густая пыль, и Ленькины сапоги стали серыми. Он крепко выругался про себя.

У небольшого, аккуратного домика Камиль остановился. Два маленьких окошка были тщательно завешены изнутри. Оттуда слышались веселые голоса, громкий смех.

Ленька и Камиль вошли в большую комнату, освещенную двумя керосиновыми лампами. Здесь было людно. Подошли хозяйки - рослые, красивые девушки - Нюся и Тося. Светлые, белокожие, они были похожи друг на друга и казались сестрами.

- "Красивые", - подумал Ленька и вздохнул. Как жаль, что он ростом мал - на голову ниже девушек...

Когда хозяйки отошли, Ленька оглядел присутствующих. Его внимание привлек крепкий парень в высоких охотничьих сапогах. От его коренастой фигуры веяло силой и решительностью. Широкое курносое лицо пересекал шрам. Звали его Антоном.

На столе, среди закусок стояло несколько бутылок со спиртом. Гости были заметно навеселе. Кто-то неумело бренчал на гитаре. Ленька выпил стакан разведенного водой спирта, с аппетитом закусил и почувствовал себя прекрасно. Дружески обняв за талию Камиля, он расхаживал по комнате, шутил, вмешивался в разговор. Вначале к нему присматривались с опаской, но после того, как он залпом выпил спирт, перестали стесняться.

Шум с каждой минутой усиливался.

Ленька сел с Антоном у стола, снова выпил, закусил. Неожиданно ему стало грустно. Захотелось хоть на минуту попасть в далекий гранитный город, походить по широким набережным, посидеть в кругу друзей. Он взглянул на Антона. Тот сидел хмурый, положив локти на стол, и рассматривал пустой стакан.

- Ты кто? - спросил Ленька.

- Я? Никто, - не поворачивая головы, ответил Антон.

- Как никто?

- Так. Никто. Чурбан. Без рук, без ног. Одна голова осталась. Раскулаченный. Высланный...

- А-а.

- Да. Землю отобрали, коней, избу... Отца в Сибирь загнали, а я сбежать успел. Эх, душно тут... Да что ты можешь смыслить в горе человеческом? Ты ж партийный!

- Партийные разные бывают.

- Разные, говоришь. А ты вот мне землю мою отдай. Скотину отдай, лавку отдай. Тогда я поверю. Все вы одним лыком шиты.

- А может и отдам. Почем ты знаешь? - тихо сказал Ленька.

Антон удивленно посмотрел на него. Подумал о чем-то и сказал:

- А-а... слышал я про это. Значит, из тех будешь. Ну, что ж, отдавай, коли хочешь...

Ленька встал, налив себе и Антону, чокнулся с ним.

- Будет у тебя земля, - шепнул он.

Антон хмуро, недоверчиво посмотрел на него и выпил.

- Будет - три аршина на кладбище, - буркнул он.

Кто-то взял гитару, неопытной рукой провел по струнам и стал наигрывать старый, истрепанный мотив. Посредине комнаты завертелся, нелепо размахивая руками, коротконогий парень. Кто-то в такт захлопал в ладоши.

Ленька подошел к играющему. Он долго следил за его неумелыми пальцами, потом неожиданно вырвал гитару из рук ошеломленного музыканта.

- Эх ты, игрун! - процедил он и направился на свое место. Его быстро окружили девушки. Тося уселась на краю стола, Нюся, обняв за шею Антона, села рядом с ним.

Ленька взял несколько аккордов и запел:

- Я не знаю зачем и кому это нужно...

В комнате сразу все стихли. Голос у Леньки был приятный, низкий, с небольшой хрипотцой, песня - много раз петая и все-таки чем-то волнующая. Поднялись сидевшие на топчане люди. Парень в углу оставил в покое девушку и повернулся к столу.

И какая-то женщина, с искаженным лицом,

Целовала покойников в посиневшие губы

И швырнула в священника обручальным...

Ленька бросил на кровать гитару и оглянулся, разыскивая Камиля. Тот стоял, опершись о подоконник и улыбался.

Ленька подошел к нему.

- Пойдем, что ли? - тихо сказал он. - Ну их к черту.

- Да, больше здесь делать нечего, - согласился Камиль. Они сослались на занятость и ушли.

- Ну и компаньица подобралась, - сказал Ленька на улице.

Камиль улыбнулся:

- Желающий достать розу, будет уколот ее шипами, - говорят старики.

Кончилась ночь. Ярко светили звезды. Четко вырисовывались зубцы гор. Предутренний ветерок пробегал по улицам. В тишине слышался рокот реки.

- Пойдем погуляем, - предложил Ленька. - Спать что-то не хочется. Нервы расшатались.

Пошли вниз к реке. Сели на камни возле вспененной темной воды. Последние лунные блики дрожали в волнах. Небо светлело.

- Ну что ж, пора и о деле поговорить, - начал Ленька, отбрасывая ногой речные камешки. - Давай, рассказывай.

- Можно и о деле, рафик секретарь, - согласился Камиль. - Сейчас мы занимаемся одним важным вопросом. По указанию из столицы мы должны переселить людей из наших горных кишлаков в долину, на Вахш. Там надо сеять хлопок. Вот мы и переселяем.

- Что здесь для нас интересного?

- О, рафик секретарь! Это очень большое дело. Тут много можно выиграть. Мы решили переселить из нашего округа всех, кто нам мешает - активную бедноту, бывших батраков, комсомольцев, - всех, на кого нельзя рассчитывать. А оставляем здесь всех зажиточных, обиженных новой властью людей, - как говорят, кулаков. Это верные и нужные нам люди. Из них мы создадим колхозы пусть отсидятся.

- Ну?

- Что "ну"? Это будет наша база - "база для реставрации", как говорит рафик Говорящий. В кишлаках останутся только наши люди. По первому сигналу они присоединятся к тем, кто придет из-за кордона к нам на помощь.

- Хорошо! Ход правильный. Как идет работа?

- С трудом, но идет. Уж очень многие нам мешают. Все же мы сумели отправить переселенцев вниз. Мы не дали им ни денег, ни хлеба. Они будут умирать в пути. А кто выживет в дороге - умрет в долине. Об этом позаботятся наши люди.

Один человек нам больше всех мешает. Его прислали из столицы по этому делу. Гулям-Али. Я давно его знаю. Мы с ним из Каратага. Он еще у моего отца на конюшне работал. Батраком был. Вы, рафик секретарь, должны за ним смотреть.

Помолчали. Каждый думал о своем.

- Не пойму я вас, - сказал, наконец, Ленька. - Что вам надо? Вытащили вас из грязи, нищеты, чего вы еще хотите?

- А вы?

- Ну, мы - другое дело. Мы с партией разошлись. У нас платформа...

- Эх, рафик Ленька! Какая там платформа? Просто каждый хочет себе кусок пожирнее. Мой отец первым человеком в Каратаге считался. Какие кони у нас были! Стада! А я теперь говорю, в анкетах пишу - отец бедняк, кустарь, все, что угодно. Зачем это? Я хочу жить еще лучше, чем отец, еще богаче. Умный человек должен иметь и богатство и власть. Только дурак умирает в бедности...

Небо посветлело. Погасли звезды, горы стали темно-синими. Над рекой поднимался туман.