Наум Синдаловский - Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья.

С Большеохтинским кладбищем связана одна легендарная курьезная история, о которой петербуржцам поведала газета «Родина» в 1898 году. В одном из номеров газеты был обнародован весьма оригинальный образец рекламы того времени. Это была эпитафия, высеченная на православном кресте над одной из кладбищенских могил:

«Здесь лежит жена столяра, который собственноручно соорудил сей монумент. Заказы принимаются… по дешевым ценам».

В текст поминальной надписи был искусно включен точный адрес предприимчивого столяра.

Одно из старейших кладбищ в Петербурге было основано вблизи Волковой Деревни на левом берегу реки Волковки в 1719 году. Кладбище было приписано к Крестовоздвиженской церкви Ямской слободы, которая располагалась на берегу Литовского канала. Через три года на вновь созданном кладбище было выделено место для захоронения лиц лютеранского вероисповедания. Затем появились Старообрядческое и Единоверческие кладбища, вошедшие в единый огромный комплекс под общим названием «Волково», или Волковское кладбище. В народе оно известно как «Волкуша».

Фольклор Волкова кладбища начал складываться уже в XVIII веке. Несмотря на то, что этимология названия кладбища была довольно проста и восходила к названию Волковой Деревни, петербуржцы долго не могли с этим примириться. Они были уверены, что название погоста ведется от волков, «приходивших туда каждую ночь доканчивать» тех, кого не пощадили их же собратья, бросив «с пренебрежением на кладбище, где трупы не зарывались». По другой легенде, «Волковым» кладбище названо по фамилии некоего старообрядца-беспоповца купца Волкова, который будто бы одним из первых получил здесь место для погребения. Само кладбище очень долго называлось просто «Волковым полем». Кстати, «полем», только «Брейтенфельдовым», вероятно, от имени погребенного там первого иностранца, назывался и участок для захоронения иноверцев.

В 1935 году в северо-восточной части Волкова кладбища, где еще в XIX веке традиционно хоронили литераторов и общественных деятелей, был создан музей-некрополь, получивший название «Литераторские мостки». По аналогии с так называемыми Надтрубными мостками – межмогильной дорожкой, ведущей к захоронениям Белинского, Добролюбова, Писарева, Гаршина. Впоследствии здесь же были похоронены члены семьи Ульяновых. В 1949 году над их могилами был воздвигнут мемориал по проекту скульптора М. Г. Манизера и архитектора В. Д. Кирхоглани. С этим мемориалом связан очередной виток мифологии Волкова кладбища.

В начале 1990-х годов в Ленинграде появились первые слухи о якобы предполагавшемся выносе тела Ленина из Мавзолея в Москве и о захоронении его, по одним предположениям – на его родине в Ульяновске, по другим – в Петербурге, на Литераторских мостках. Время от времени страсти подогревались то публикациями демократической прессы, то выступлениями политических лидеров. В пользу петербургского варианта погребения «вождя мирового пролетариата» говорил тот факт, что здесь, на Литераторских мостках Волковского кладбища, похоронена мать Ленина Мария Александровна Ульянова, две его сестры – Анна и Ольга, и муж Анны Ильиничны – Марк Тимофеевич Елизаров.

И вот однажды произошло событие, всполошившее всех верных и бескомпромиссных продолжателей дела Ленина. Накануне очередной годовщины его смерти, 20 января 1992 года, в 11 часов вечера телепрограмма «Вести» со ссылкой будто бы на газету «Совершенно секретно» сообщила, что «этой (! – Н. С. ) ночью тело Ленина будет вынесено из Мавзолея в Москве и перевезено в Петербург для перезахоронения рядом с могилой матери». Сенсационная информация подняла с постели бдительных питерских большевиков, которые вместе с любопытными иностранными туристами и жадными до сенсаций журналистами собрались среди ночи на Волковском кладбище. Естественно, ничего скандального не произошло, но все-таки властям пришлось срочно прибыть на кладбище и продемонстрировать журналистам Некрополь, где погребены родственники Ульянова и «где не обнаружилось вырытой для вождя пролетариата могилы».

В 1845 году при Воскресенском Новодевичьем женском монастыре, находившемся на четной стороне Московского проспекта, было открыто Новодевичье кладбище. В XIX веке кладбище считалось одним из самых дорогих, привилегированных и благоустроенных в городе. Над многими захоронениями здесь установлены высокохудожественные надгробия и памятники, имеющие значительную историческую ценность. До сих пор на кладбище сохранились фамильные склепы и целые ансамбли общих родовых участков для погребений. На блатном жаргоне Новодевичье кладбище имеет характерное прозвище «Склепы». В просторечии его еще называют «Врубель». Среди лиц, которые составляли гордость и славу Петербурга XIX столетия и были похоронены на Новодевичьем кладбище, были поэт Н. А. Некрасов, композитор Э. Ф. Направник, архитектор И. Д. Черник, историк М. И. Семевский, адмирал Г. И. Невельский, шахматист М. И. Чигорин, художник М. А. Врубель.

Из несохранившихся сооружений Новодевичьего кладбища надо отметить церковь во имя Божией Матери Всех скорбящих, построенную над могилой полковника Андрея Карамзина, погибшего во время Крымской войны, сына знаменитого историка. Церковь возведена на средства его вдовы Авроры Шернваль. В народе она была известна как «Карамзинская». В 1930-х годах церковь была снесена. В свое время была известна и домовая церковь Божией Матери Афонской при Новодевичьем монастыре. Ее хорошо знали по народным именам: «Утешение» и «Отрада». В свое время одной из самых интересных церквей Новодевичьего кладбища считался надгробный храм Ильи Пророка над могилой известного лесопромышленника и мецената Ильи Феодуловича Громова. Пятиглавая церковь строилась по проекту архитектора Л. Н. Бенуа, а ее дубовый иконостас резал видный петербургский мастер-краснодеревец Н. А. Леонтьев. В народе церковь называлась «Громовской». В 1929 году она была снесена.

Разразившаяся в 1831 году в Петербурге эпидемия холеры неожиданно остро поставила перед городом вопрос о погребении несчастных жертв страшной болезни. Хоронить их на общегородских кладбищах было небезопасно. В будущем они могли вновь стать источником распространения заразы. Было принято решение выделить для погребения умерших от холеры отдельные специальные места. Одним из них стал пустырь между городской свалкой в районе городских боен на Забалканском (ныне Московском) проспекте и деревней Тентелевкой. Первоначально кладбище так и называлось «Тентелевским», но со строительством на нем церкви во имя чудотворца Митрофания оно стало официально называться «Митрофаниевским», хотя в просторечном обиходе для петербуржцев всегда оставалось «Холерным».