Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1.

В то же время, доказано, что крупные фабриканты-евреи на муниципальных и политических выборах во Франции готовы подавать голоса даже за антисемита, лишь бы провалить радикала или социалиста, какими бы защитниками еврейства ни заявили они себя, хотя бы и в дрейфуссаровской кампании.

Наконец, что касается «свободы печати», которая даёт право разрушать всё, а потому и является излюбленным детищем евреев, один из их же друзей — Леруа-Больё говорит так:

«Из всех несостоятельностей, которыми ознаменовалось XIX столетие, нет более печальной, как несостоятельность современной нам и чуть не повально продажной прессы. Свобода её, без всякого сомнения, повсюду обанкротилась...»

Евреи давно и много потрудились над укреплением своей национальности, держась на бурной поверхности всемирной истории в течение четырёх тысяч лет. Вот почему не мешало бы, кажется, поставить и такой вопрос: что лучше для России и выгоднее для самих евреев —быть русскими Моисеева закона или евреями православного исповедания?.. Но ведь первое — абсурд, а второе — преступный самообман...

«On dit que les Juifs sont devenus Français, et moi, je dis, que ce sont les Français qui sont devenus Juifs» — справедливо сказал арабский вождь Магомет эль-Мохрани.

Таким образом, естественно, что, пользуясь обстоятельствами, евреи устремились на завладение властью в России через презрение к нам и разложение всего русского. Обманом шли к 17 октября, обманывали на «выборах» и, в конце концов, обманули всех в Государственной Думе. А дабы не уступать места никому другому, довели народных избранников до бегства в Финляндию. Рассчитывал кагал обманывать и отсюда, но сами финляндские революционеры отреклись от подобных союзников.

Никогда еврейская революция не имела корней в русском народе. Что бы ни рассказывал еврей, у русского своё на уме: «моя правда голубиная, а твоя змеиная!..» По поводу 17 октября злорадствовали и неистовствовали евреи, а не русские. Когда еврейство рвало или обстреливало царские портреты, привязывало их к хвостам собак или же собирало копейки «на гвозди для гроба», русский народ носил изображения своего Монарха в торжественных процессиях, внимал национальному гимну и молился за своего Государя. Tu non cede malis, sed contra audaciter ito!

Народ, в огромном большинстве не участвовал на «выборах» в Государственную Думу и не двинулся за её прокламациями из Выборга. «Он изведал жизни море».

Главенствующий кагал в Петербурге не допустил ни одного рабочего в состав депутатов этой столицы, а в период думской свистопляски, как жаловались депутаты-крестьяне, их терроризировали систематически. Что же касается так называемых «выборов» в самой Думе, то о них обмолвился даже еврей Острогорский. Он заявил категорически, что всё сводилось к списыванию депутатами имён, продиктованных коноводами.

О речах в Думе толковать не приходится. Еврейство и его прислуга перешли здесь всякие границы дозволенного. Грубо и цинично устремляясь к захвату власти, революция бесновалась даже от того, что правительство ещё смеет защищаться. Произвол печати и безобразия думских депутатов разливали отраву в народе. Не только собственность, а и саму жизнь человека не стали считать ни во что. Даже больше, злодеяние превратилось в политический подвиг, т.е. в государственную заслугу...

Разумеется, это произошло не сразу и обусловливалось чрезвычайными причинами. Если, быть может, никакой другой народ в столь короткое время не переживал таких несчастий, то русским людям суждено было встретиться и с беспримерным фактом: глава правительства благоволил революции, им же подготовленной. Смута, волнение, грабежи и убийства распространялись повсюду. Вакханалия бунта не щадила никого. Ежедневный же призыв к анархии со стороны катальной прессы заставлял верить, будто в России все — революционеры или анархисты.

Науськанные «Бундом» прощелыги, фабричный сброд и разные подонки, которым терять нечего, толпами снимали рабочих повсюду, где труд ещё продолжался. «Бастовать!» — кричали они, грозя переломать рёбра или показывая браунинги. «Бросайте работу и присоединяйтесь к нам!»... Заводы и фабрики опустели, а на городских улицах и площадях можно было видеть толпы бездельничающих и пьянствующих забастовщиков. Пошли стрельба и денной разбой праздношляющихся...

Пожар революции, особенно через еврейские газеты, перекинулся на хутора и усадьбы, в деревни и села. Началась эпидемия погромов среди крестьянского населения.

Анархия ковала цепи патриотам, а врагам России открывала простор действий... Становилось всё более очевидным, что реформы Витте направлены на погибель страны. Вынужденное двуличие его мероприятий и неслыханная дерзость евреев шли рука об руку, обезоруживая агентов правительства и деморализуя их. «Черносотенные» газеты истреблялись всячески, а революционный психоз заражал население всё шире и глубже...

В течение последнего полугодия перед созывом Думы меры правительства систематически вели к разрушению России, а революционеры открыто метали жребий о судьбе её частей. Законы были упразднены, заветы правды забыты, власти не стало, суд обессилел, а палачи продолжали казнить страну мятежом и террором. Осуществляя свой преступный план, они действовали с вероломным и святотатственным расчетом.

Палачи России всего достигли. Витте же повторял что «он и в маленькой лодочке надеется доплыть до берега», и что он один знает, как спасти Россию. К какому берегу плыл он, вероятно, не все понимали, но сам путь поблажек и уступок буйной толпе — неправый и опасный. Добрый корабль идёт наперекор буре и после борьбы находит тихую пристань. А с таким лоцманом не найти её... Государственный корабль — не лодочка Витте...

Народ не может не сознавать этого, ибо кругом торжествует предательство и разрывные бомбы.

А народ страстно ищет правды!.. Власть уклонилась от неё, и в этом разладе со страной — весь трагизм положения.

Между тем, в Думе кричали: «амнистия, национализация земли, дарование прав евреям!». И весь этот вздор в иудейской редакции правительственный телеграф за дешёвую плату разносил по всей России. В параллель с этим из Вены, Берлина и Парижа старательно извещали о падении русского курса «вследствие ухода гр. Витте». Точно также биржа поддерживала операции «Бунда и после роспуска Думы. Она вновь уронила курс, но удержаться на этом не могла. [93] «Очерк развития социал-демократии в России», стр. 62. Еврейство успело, впрочем, и здесь сорвать свою «провизию».

Не останавливаясь ни перед чем и впадая в дерзкие противоречия, революционное еврейство сперва высмеивало и травило армию, раздувало в своей прессе случайные беспорядки, а за отсутствием их, лгало без стыда и совести. Тем не менее, ядовитая пропаганда, в особенности, из заседаний Государственной Думы, поневоле распространяемая даже «Правительственным Вестником», делала своё дело. Беспорядки, наконец, дошли и до 1-го батальона Преображенского полка... Будучи на нашем месте, как бы поступили евреи?!..