Михаил Ишков - Валтасар (Падение Вавилона)

Вот что также раздражало Нур-Сина - усилиями приближенных к царю советников, а также Лабаши-Мардука, который перебрался со своей сворой в городской дворец, несмотря на все усилия Нур-Сина удержаться в рамках согласованных в походе планов, противостояние с Набонидом неожиданно скоро окрасилось личными пристрастиями. Труднейший внутриполитический вопрос замены старой бюрократии не только преданными новому правителю, но и действительно достойными людьми, неожиданно свелся к личной вражде. Царское окружение перешло к политике "развязанных рук", они теперь не брезговали никакими методами. В ход пошло и несогласие Набонида на перенос сроков празднования Нового года. Его возражение было преподнесено как открытый заговор против существующей династии. Если даже и так, убеждал Нур-Син царя, все равно действовать следует последовательно, исходя или, если угодно, прикрываясь, "государственными интересами". Так и только так! Нур-Син, имея возможность побеседовать с царем с глазу на глаз, пытался объяснить ему вред, который нанесет престижу его власти близорукая и, по сути, бесперспективная линия, основанная на бездоказательном изничтожении противника исключительно на основе домыслов и не высказываемых страхов. Только распахни ворота для скандальных решений, доверься доносчикам, ограничь свои помыслы исключительно всепоглощающей борьбой за власть, - и Вавилону несдобровать! Нериглиссар и на этот раз внимательно выслушал своего секретаря, согласился с тем, что действовать следует масштабно, копать глубоко... Следом к Нур-Сину явился Лабаши и завел разговор на ту же тему. Принц интересовался, как сын Набузардана относится к тому, что в армии теперь куда больше инородцев, чем было при Навуходоносоре. Почему, спрашивал наследник, обладающий состоянием считает за честь отмазать сына от армии, нанять какого-нибудь нищего, а то и увечного египтянина, перса, иври и отправить его в солдаты? На каком основании пришлые в Вавилоне начинают захватывать судейские должности и рассуживать коренных вавилонян? Кто позволил переселенным племенам тайно воздавать почести чуждым Вавилону богам, и игнорировать культ Бела-Мардука? Разве эти вопросы не требуют незамедлительного решения? Разве в преддверии внешних потрясений Вавилон не должен укрепить собственные тылы, сплотиться вокруг царствующей династии? Разве не пора отменить изжившую себя традицию выборности царя, тем более ежегодное подтверждение его царственности? Кто первый противится введению нового порядка престолонаследия? Разве не Набонид? Сколько же можно терпеть его интриги, жить рядом с чумой, способной погубить город.

Нур-Син почтительно выслушал юного наследника, согласился, что нововведения необходимы, но вводить их все сразу, тем более после незаконного свержения такого уважаемого человека как Набонид, представляется невыполнимой задачей.

- Что же! - громко, с некоторой даже мальчишеской пылкостью воскликнул юноша. (У него в ту пору только-только начали пробиваться первые усики.) Сидеть и ждать, пока этот крокодил не сглотнет нас по одиночке? Уволь, писец, чем дольше мы будем тянуть с этим делом, тем слабее будем становиться, а это порождение Эрешкигаль очень скоро напьется нашей крови.

- Но и первыми пускать кровь нельзя! Боги не простят покушения на величие Вавилона.

- Это ты так считаешь, писец. - Теперь юноша не скрывал презрения к собеседнику. - Есть люди, которые полагают, что как раз нельзя медлить. Когда власть будет в наших руках, кто вспомнит о случайно брызнувшей крови.

На том и расстались, а через неделю Нур-Сина отстранили от должности царского секретаря и приказали вернуться в музей. Отставка была смягчена крупными наградными. Нур-Син, как было принято, выразил горячую благодарность и восхищение обрушившимися на него щедротами, однако в душе очень быстро уяснил, что Нериглиссару или, точнее, Лабаши, а может, кому-то ещё в их окружении, оказалось не по дороге с благодушно настроенным, витающим в облаках высоких идей и благородных поступков писцом. Зная нравы двора, Нур-Син пришел к выводу, что отставка его, сына Набузардана, только начало, и царская опала не заставит себя ждать. Оказалось, что Лабаши, то ли по молодости, то ли таков уж у него был характер, предпочитает сводить счеты, а не искать согласия с теми, кто брезгливо относится к его дрянным стишками, а также проявляет благоразумие в отношении древних традиций, полагая, что пришлые и переселенные в Вавилон племена тоже могут рассчитывать на закон и благожелательность правителя. Кто убежден, что подлинное величие не только в силе и знаниях, но и в отстаивании справедливости.

Через неделю после отставки Нур-Сина храмовые жрецы поставили Нериглиссара перед выбором: либо царь не противится введению дополнительного месяца, как того требует обычай, и подтверждает его своим указом, либо жрецы по собственной инициативе объявляют о втором дополнительном аддару и отказываются участвовать в праздновании Нового года. Свои требования они подтвердили расчетами положения звезд на небе, многочисленными гаданиями и символическими знаками, на которые в те тревожные дни не скупились небеса. Набонид решительно встал на сторону жрецов. Нериглиссар вынужден был пойти на попятный, однако спустя несколько дней сделал царскому голове официальное внушение по поводу возмутительного поведения Нитокрис, которая, с точки зрения короны, слишком часто появляется на улицах, где позволяет себе оказывать милости бедным, благословлять девиц на счастливое супружество, а то и награждать достойных. Недопустимым сочли претензии Нитокрис называть себя "подобная Шаммурамат" (Семирамида), напоминая гражданам о древней царице, о которой до сих пор в Вавилоне рассказывали легенды. Царь при разговоре потребовал у Набонида приструнить жену, объяснить ей, что теперь она никакого отношения к царской семье не имеет. Если она продолжит действовать в том же духе, Нериглиссар сочтет её поведение нарушением договора, заключенного между ним и Набонидом.

Нитокрис на время присмирела, но кто мог уверенно сказать, было ли это отступление поражением или тайной уловкой?

За полтора месяца до празднование Нового, четвертого года царствования Нериглиссара, царь Мидии Астиаг прислал в Вавилон письмо, в котором предложил организовать совместный поход против Лидии. Набонид и поддерживающие его члены государственного совета или, как прежде назывался этот орган, совет старейшин или граждан "мар-бабили", резко выступили против. Они доказывали, что, если даже союзникам удастся разгромить Лидию, Вавилону не хватит сил управлять так далеко расположенными землями. В то же время страна Аккад потеряет важного союзника, способного помочь ему в противостоянии с мидийцами. Противная сторона, где все большую власть начал забирать взрослеющий Лабаши, доказывала, что в перспективе разгром Лидии неизбежен, и важно вовремя вступить в дело. Добыча, полученная в этом походе, с лихвой оправдает все расходы и издержки. Нериглиссар долго не высказывал свое мнение, давая каждой стороне выговориться всласть.