Рафаэло Джованьоли - Спартак

- Клянусь молниями Юпитера! - воскликнул Спартак, в глазах которого сверкнул луч невыразимой радости. - Значит так низко пала гордость латинян, что римский Сенат не стыдится войти в переговоры с презренным гладиатором?!

И, накинув на себя обычный плащ темного цвета, он сел на скамейку, находившуюся у входа в его палатку, сказав декану:

- А теперь проводи сюда этого сенатского посла.

Посол пришел на преторий в сопровождении своих четырех слуг; всех пятерых вели гладиаторы; по обычаю, глаза у прибывших были завязаны.

- Ты на претории нашего лагеря перед нашим вождем, римлянин, - сказал декан тому, кто назвал себя послом.

- Привет тебе, Спартак! - сказал тотчас же внушительным и твердым голосом римлянин, посылая правой рукой полный достоинства приветственный жест по направлению к тому месту, где, по его предположению, находился Спартак.

- Привет и тебе! - ответил фракиец.

- Мне нужно с тобой поговорить с глазу на глаз, - прибавил посол.

- Хорошо, будем говорить наедине, - ответил Спартак.

И, обращаясь к декану и солдатам, приведшим пятерых римлян, сказал:

- Этих отведите в соседнюю палатку, снимите повязки с глаз и приготовьте им чем подкрепиться.

В то время как декан удалялся с гладиаторами и спутниками посла, Спартак снял с глаз римлянина повязку и сказал:

- Садись. Ты можешь смотреть на лагерь презренных и ничтожных гладиаторов и знакомиться с ним.

И он снова сел, не спуская испытующего взгляда с патриция, - что это был патриций, видно было по пурпурной полосе, окаймлявшей его тогу.

Это был человек лет пятидесяти, высокого роста, плотный, с седыми, коротко остриженными волосами, с благородными и выразительными чертами лица; осанка у него была полна величия и даже надменности. Получив возможность видеть, он тотчас же стал внимательно всматриваться в вождя гладиаторов.

- Садись же. Эта скамейка, конечно, не курульное кресло, к которому ты привык, но на ней тебе будет все же удобнее, чем на ногах.

- Благодарю тебя, Спартак, за твою любезность, - ответил патриций, садясь против гладиатора.

Затем он обратил взоры на огромнейший лагерь, видный целиком, как на ладони, с высоты, на которой находился преторий, и не мог удержаться от восклицания изумления и восхищения.

- Клянусь двенадцатью богами Согласия!., я никогда не видел подобного лагеря, кроме лагеря Кая Мария под Аквами Секстийскими!..

- Что ты! - с горькой иронией возразил Спартак. - Ведь то был римский лагерь, а мы - только подлые гладиаторы.

- Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой, поносить тебя или выслушивать поношения, - с достоинством сказал римлянин. - Оставь свою иронию, Спартак; я вполне искренне выразил свое восхищение.

Он снова долго смотрел вокруг глазами ветерана.

Затем, повернувшись к Спартаку, сказал:

- Клянусь Геркулесом, Спартак, ты рожден не для того, чтобы быть гладиатором!

- Ни я, ни шестьдесят тысяч несчастных, которых ты видишь в этом лагере, ни миллионы людей, которых вы поработили грубой силой, не были рождены для того, чтобы быть рабами себе подобных.

- Рабы были всегда, - возразил посол, качая головой с видом сожаления, - с того дня, как один человек поднял меч на другого. Человек человеку волк по природе и по характеру; поверь мне, Спартак, твоя мечта - мечта благородной души, но мечта неосуществимая; по законам человеческой природы всегда будут господа и слуги.

- Не всегда существовали эти несправедливые различия, - пылко воскликнул Спартак, - они появились с того дня, когда плодов земли не стало хватать для всех ее обитателей; с того дня, как человек, рожденный для земледелия, перестал возделывать почву своей родины и этим добывать себе пропитание; с того дня, как справедливость, жившая среди земледельцев, ушла с полей, бывших последним ее убежищем, и скрылась на Олимп, - вот когда возникли неумеренные аппетиты, безудержные желания, роскошь, кутежи, распри, войны и постыдные побоища!..

- Значит ты желаешь вернуть людей в их первобытное состояние?.. И ты думаешь, что будешь в силах сделать это? Если бы на твою сторону стал со всем своим могуществом римский Сенат, то и это не обеспечило бы тебе торжества задуманного тобой предприятия. Одни только боги могли бы изменить природу человека.

- Но, - сказал Спартак после нескольких минут молчания и раздумья, - разве необходимо, чтобы существовали рабы? Разве необходимо, чтобы победители забавлялись, аплодируя взаимному уничтожению несчастных гладиаторов? И разве эта жажда крови и свирепость, свойственные диким зверям, неразрывно связаны с природой человека и составляют необходимое условие его счастья? - Римлянин замолчал, услышав эти столь неумолимые вопросы, и склонил голову на грудь, погрузившись в глубокое размышление.

Первым нарушил молчание Спартак, спросил своего собеседника:

- Зачем ты пришел сюда? Патриций очнулся и сказал:

- Я - Кай Руф Ралла, всадник, и пришел к тебе от консула Марка Теренция Варрона Лукулла с двумя поручениями.

На лице Спартака появилась легкая улыбка не то иронии, не то недоверия, и он спросил у римского всадника:

- Первое?

- Отпустить за выкуп - о сумме мы договоримся - римлян, взятых тобой в плен в сражении при Фунди.

- А второе?..

Посол, казалось, смутился, открыл рот, чтобы ответить, в нерешительности остановился и наконец сказал:

- Ответь мне сперва на первое предложение.

- Я вам возвращу четыре тысячи пленных за десять тысяч испанских мечей, десять тысяч щитов, десять тысяч панцирей и сто тысяч дротиков, изготовленных как нужно в лучших ваших оружейных мастерских.

- Как? - спросил с негодованием и изумлением Кай Руф Ралла. - Ты требуешь.., ты желаешь, чтобы мы сами снабдили тебя оружием, которым ты будешь с нами воевать?

- Да, и я повторяю, что это оружие должно быть высшего качества и требую, чтобы в течение двадцати - дней оно было доставлено в мой лагерь: без этого я вам не возвращу этих четырех тысяч пленных.

И тут же добавил:

- Я мог бы заказать это оружие в соседних городах, но это потребовало бы слишком много времени; мне это не подходит; у меня есть еще два легиона, набранные в эти дни, и мне надо полностью их вооружить и...

- И именно поэтому, - возразил с гневом посол, - ты не получишь оружия. Пусть наши солдаты остаются в плену. Мы - римляне, клянусь подвигами Геркулеса Музагета! Мы никогда не делаем того, что может быть вредно для родины и полезно врагу. Мы умеем приносить жертвы.

- Очень хорошо, - спокойно сказал Спартак, - через двадцать дней вы мне пришлете все это оружие.

- О, клянусь Юпитером! - воскликнул с плохо скрытым бешенством Руф Ралла. - Разве ты не понимаешь, что я тебе говорю?.. Ты не получишь оружия, повторяю, не получишь! Оставь у себя пленных...