Ричард Пайпс - Три «почему» Русской революции

Наконец, Ленин был в уникальной мере лишен щепетильности: он был готов сотрудничать и заключать тактические союзы с кем угодно, если только это могло послужить его интересам, причем как в родной стране, так и за границей. К настоящему времени уже отпали последние сомнения в том, что он брал деньги у императорской Германии, хотя та и находилась в состоянии войны с Россией; у нас имеется множество документов, датированных 1917–1918 гг., которые доказывают этот факт. Немцы пытались найти таких же предателей во Франции и в Англии, но безуспешно. Так или иначе, в России их ожидал успех, который им и не снился. А для них это было делом первостепенной важности, потому что с тех пор, как план Шлиффена потерпел неудачу, Германии было совершенно необходимо вывести Россию из войны, с тем чтобы получить возможность сосредоточить все свои силы на Западном фронте. В этом заключалась ее последняя надежда на победу против огромной коалиции демократических государств, совокупные человеческие и материальные ресурсы которых решающим образом превосходили ее собственные. Ленин, единственный из вождей европейского социализма, открыто призвавший к поражению собственной страны, счел сотрудничество с немцами при определенном повороте событий для себя выгодным. После своего возвращения в Россию он принял от немцев значительные суммы денег, чтобы восстановить практически распавшуюся партийную организацию и воскресить уничтоженную партийную печать. Ни одна другая партия или организация в России не была готова пойти на союз с внешним врагом и, соответственно, ни одна не смогла достаточно эффективно конкурировать с ленинцами, когда началась борьба за власть.

Немецкие субсидии не прекратились в октябре 1917 г. Они продолжали поступать и в 1918 г. — чуть ли не до самого момента капитуляции Германии. В июне 1918 г. из немецкого посольства в Москве в Берлин была послана телеграмма, согласно которой для удержания большевиков у власти им требовалась помощь в размере трех миллионов марок ежемесячно; эти деньги поступили и были использованы на подкуп латышей и других настроенных про-большевистски или нейтрально сил. В бывшем Центральном Партийном Архиве мне удалось найти разоблачительный документ, который тщательно прятали от посторонних глаз на протяжении семидесяти с лишним лет. Это телеграмма, посланная Лениным своему послу в Берне Якову Берзину. Датированная августом 1918 г., она требует не скупиться на траты для распространения коммунистической пропаганды на Западе. «Берлинцы вышлют еще денег, — заверял Ленин своего посла. — Если промедлят эти сволочи, жалуйтесь мне формально».

Временное правительство продержалось недолго, как и предсказывал Николай Второй. Царь отказался передать большие полномочия Думе не потому, что любил власть, — весь церемониал был ему ненавистен, — но потому, что он был убежден: заправлявшие в Думе политики неспособны на руководство страной; они были интеллектуалами, искушенными в спорах и законодательной процедуре, но начисто лишенными административного опыта. И правда, как сразу же выяснилось, политические шаги Временного правительства и его партнера — Петроградского Совета, оказались полны противоречий. Так, например, Совет объявил продолжающуюся войну империалистической и, не переводя духа, призвал к ее продолжению до победного конца. Даже безграмотному рабочему или солдату было ясно, что это нелепость. И, призывая страну к продолжению боевых действий, Совет издавал всевозможные указы, сводящие на нет саму возможность военного успеха, как, в частности, знаменитый Приказ № 1, вполне эффективно выведший солдатскую массу из подчинения у офицерства и политизировавший вооруженные силы.

На исходе весны 1917 г. в России воцарился хаос. Ленин, со своей интуицией завоевателя, ощутил неисцелимую слабость Временного правительства и преисполнился уверенности в том, что малейший толчок способен это правительство скинуть. Как выяснилось несколько позже, он недооценил если не силу Временного правительства, то его популярность. Трижды — в апреле, июне и июле — он пытался свергнуть его методом уличных беспорядков. В июле он чуть было не добился своего, но в критический момент самым загадочным образом утратил самоуверенность. Правительство уже готово было броситься в бегство, парализованное и неспособное на какие бы то ни было действия; за властью оставалось лишь протянуть руку, но тут Ленин дрогнул. Эта промашка едва не привела к гибели партию большевиков, потому что министр юстиции предал гласности некоторые документы из числа попавших в его распоряжение, доказывавшие связь Ленина с немцами. Когда информация об этом была доведена до сведения петроградского гарнизона, солдаты, придя в ярость, рассеяли толпы большевиков и сочувствующих им. Ленину пришлось перейти на нелегальное положение: три с половиной месяца — а это были решающие месяцы, непосредственно предшествовавшие октябрьскому перевороту, — он прожил на явочных квартирах — сперва в России, потом в Финляндии, потом вновь в России. Таким образом, подготовкой к октябрьскому перевороту и его осуществлением занимались сподвижники Ленина (включая Троцкого), которые избрали более осторожную тактику, заключавшуюся в подготовке вооруженного восстания за дымовой завесой псевдозаконной деятельности Совета.

У Ленина имелось обыкновение приписывать оппонентам свои собственные качества: то есть, он ожидал от них действий, на которые сам решился бы, попав в аналогичные обстоятельства. После провала июльского путча он был убежден в том, что Керенский распорядится арестовать и расстрелять его самого и его сообщников, потому что он, Ленин, на месте Керенского поступил бы именно так. И хотя ему удалось ускользнуть от полиции Временного правительства, Ленин смирился с тем, что его разгромили и тем самым с большевистским экспериментом покончили раз и навсегда. Отнесся к этому он с удивительным безразличием. Поселившись в шалаше за финской границей вдвоем со своим верным учеником Зиновьевым, он коротал праздные летние дни за сочинением трактата «Государство и революция», в котором подводил итоги несостоявшейся революции и извлекал из них уроки на пользу грядущим поколениям революционеров.

Но как раз тогда, внезапно и непредсказуемо, события начали принимать выгодный ему оборот. И к сентябрю ситуация дозрела до того, чтобы попытаться совершить еще один путч.

Совпадение трех обстоятельств помогло переломить ситуацию в пользу большевиков. Первым из них был провал начатого в июне 1917 г. наступления. Керенский, ставший в июле военным министром, полагал, что лучшим средством укрепить власть его правительства в стране станет воскрешение ура-патриотических настроений, чего можно будет добиться впечатляющей победой на фронте, — точь-в-точь такой, какую одержали генералы Французской революционной армии в 1792 г. Уроки Французской революции тщательно изучались российскими радикалами типа Керенского и в определенной мере доминировали в их сознании: они рассматривали разворачивавшиеся в России события через призму революционной Франции, как правило, — с самыми разрушительными последствиями. Июньское наступление моментально захлебнулось, и русская армия начала стремительно разлагаться.