Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
- Название:Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Яуза, Эксмо
- Год:2008
- ISBN:978-5-699-27805-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения краткое содержание
Благодаря кому Советский Союз обрел статус сверхдержавы? Каким чудом удалось в считаные годы восстановить страну после самой страшной войны в человеческой истории? Почему в конце 1940-х годов по СССР прокатилась новая волна репрессий — по «ленинградскому делу», «делу ЕАК», «делу врачей»? Что стало причиной «опалы Жукова»? Кто такие «безродные космополиты» и кто убил Вождя?
На все эти вопросы вы найдете ответ в новой книге К. Романенко.
Автор утверждает, что на закате жизни Сталин совершил еще одну революцию, подлинный прорыв в будущее, превратив СССР в сверхдержаву и мирового лидера. Эта книга неопровержимо доказывает, что последние годы Вождя были не «периодом репрессий и упадка», как твердят его враги, а настоящей Эпохой возрождения.
Последние годы Сталина. Эпоха возрождения - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подход маршала к нашим общим проблемам был прямым, доброжелательным и учитывающим точки зрения его двух коллег до тех пор, пока один из них не выдвигал какую-либо идею, которую Сталин считал неприемлемой с точки зрения советских интересов. В таких случаях он говорил правду в глаза вплоть до колкостей».
Он действительно иногда позволял себе «колкости». Периодически получая информацию о публикациях в «демократической» прессе, он знал о бытовавшем на Западе мнении, приписывающем ему склонность к жестокости. История сохранила эпизод, позволяющий оценить своеобразный юмор Вождя как реакцию на подобные истерические оценки.
Искушенный дипломат, привыкший к парламентской демагогии, Черчилль нередко прибегал в переговорах к тактике хитрости, обмана и проволочек. Впрочем, такой была вся школа английского дипломатического искусства, в течение столетий развивавшаяся на опыте успешных международных интриг и обмана.
На совещании представителей правительств США и Англии в апреле 1942 года по вопросу открытия второго фронта, стремясь оттянуть эту акцию, англичане использовали старый прием. Употребляя двусмысленные слова и выражения, они маскировали возможное под обещанное. При этом ложь трудно было отличить от правды.
Участник совещания американский генерал Ведемейер вспоминал: «Англичане вели переговоры мастерски. Особенно выделялось их умение использовать фразы и слова, которые имели более одного значения и допускали более чем одно толкование…Когда дело шло о государственных интересах, совесть наших английских партнеров становилась эластичной…»
Кстати, своеобразный дуализм слов и понятий — вообще одна из особенностей англосаксонских языков. В отличие от русского языка, где понятия оттенков и различий в значении сказанного выражены разными словами, у наших соседей разные понятия определяются одним словом. Употребив двусмысленное выражение, впоследствии можно извратить его смысл, объясняя, что говорившего неправильно поняли.
Вождь заметил эту особенность переговоров, стремление Черчилля и его окружения завуалировать скрытые мысли, придать им обтекаемость и неопределенность. Сталину приходилось требовать от переводчиков точного определения смысла и толкования сказанного.
Человек, прекрасно владевший тонкостями «великого и могучего», сам он излагал свои мысли предельно точно. Но, видимо, его раздражала подобная дипломатическая «игра в слова», и порой он противопоставлял английскому лицемерию русский гротеск.
В воспоминаниях Черчилль привел эпизод, произошедший во время Тегеранской конференции во время ужина лидеров Большой тройки в апартаментах Сталина. Когда речь зашла о послевоенной судьбе гитлеровских генералов, советский Вождь с непроницаемым лицом сказал, что после победы нужно будет как можно скорее казнить немецких генералов и офицеров как военных преступников, — их не менее 50 тысяч.
Черчилль пишет, что, возмущенный этой мыслью, он вскочил, заявив:
— Подобный взгляд коренным образом противоречит нашему английскому чувству справедливости! Англичане никогда не потерпят массовых казней!
Однако, уловив шутливый характер предложения, сын Рузвельта неожиданно поддержал Сталина. И это вызвало новый взрыв негодования британского премьера. Но, как бы выступив в роли третейского судьи, с улыбкой шутку продолжил сам президент Рузвельт:
— Необходимо найти компромиссное решение, — предложил он. — Быть может, вместо казни пятидесяти тысяч военных преступников мы сойдемся на сорока девяти тысячах?
Сообразив, что над ним откровенно иронизируют, Черчилль обиделся и, выйдя в соседнюю темную комнату, встал у окна. Позже он вспоминал, что неожиданно почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, он увидел Сталина и Молотова. Улыбаясь и глядя британскому премьеру в глаза, Сталин сказал, что он пошутил, а в продолжение разговора заключил:
— Крепкая дружба начинается с недоразумений.
Приведя этот эпизод в своей интерпретации, У. Черчилль отметил: «Сталин бывает обаятельным, когда он того хочет».
Да, Вождь понимал и ценил юмор, даже такой тонкий, как английский, но реагировал на шутки по-разному. Через несколько дней отмечали день рождения начальника английского генерального штаба Алана Брука. Выслушав поздравление, в ответном тосте именинник беспардонно заявил:
— Наибольшие жертвы понесли англичане в этой войне, сражались больше других и больше сделали для победы…
Если это была шутка, то выглядела она некорректно. Скажем больше, то был откровенней перебор. Жертвы советского народа, вынесшего всю тяжесть войны и обеспечившего разгром гитлеровских войск, многократно превышали потери как солдат, так и мирных жителей Альбиона. Вождь не мог пропустить такой очевидно провокационный пассаж без ответа. Он насупился и встал, претендуя на ответный спич.
Участие в конференциях Большой тройки он использовал не для демонстрации своего ума, знаний и интеллекта. Даже в часы застолий он работал, стремясь донести до союзников свою точку зрения.
— Я хочу сказать, — негромко произнес он, — о том, что сделали для победы президент Рузвельт и Соединенные Штаты. В этой войне главное — машины. Они могут производить ежемесячно 8-10 тысяч самолетов, Англия — три тысячи. Следовательно, Соединенные Штаты — страна машин. Эти машины, полученные по ленд-лизу, помогают нам выиграть войну…
Он ничего не сказал о жертвах советского народа. Это было очевидно само собой. Народ, который в одиночку выигрывал войну не мог не нести жертвы, но он нуждался в технической помощи. И, также ничего не сказав об американском народе, Сталин недвусмысленно призывал увеличить эту помощь, внося тем более полнокровный вклад американского народа в скорейшее достижение полной победы.
Реально вопрос о судьбе главных нацистских преступников был поставлен на повестку в последующие дни переговоров. И когда Черчилль предложил их казнить без суда и следствия, Сталин категорически возразил.
По признанию Черчилля в письме Рузвельту, Сталин «неожиданно занял ультраправую позицию. Не должно быть казней без суда: в противном случае мир скажет, что мы их боялись судить. Я указал на трудности, связанные с международным правом, но он ответил, что, если не будет суда, они должны быть приговорены не к смертной казни, а к пожизненному заключению».
То был наглядный урок западному «демократу», называвшему советского Вождя «диктатором», — о действительных «правах человека». Даже если он преступник.
В воспоминаниях Черчилль приводит еще один пример мудрости Сталина. На Тегеранской конференции Рузвельт высказал мысль, что после войны мир будут контролировать «4 полицейских». Имелось в виду: «тройка» вместе с Китаем. Однако Сталин не согласился с такой точкой зрения. Китай не будет так силен, указал он, а европейским странам он чужд, поэтому лучше рассматривать Европу и Азию.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: