Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции

Сами большевики по свою сторону фронта это знали и разницу в действиях белой контрразведки и своей ЧК отлично осознавали. В 1920 году, когда в рассыпавшейся по России сети учреждений ЧК ежедневно процветали массовые пытки и расстрелы, советские газеты в Москве спокойно описывали «зверства белой контрразведки» – в тюрьмах занятого врангелевцами Крыма, оказывается, политзаключенные в знак протеста против грубой арестантской одежды и скудной пищи объявили голодовку. Уже этот факт красноречиво показывает разницу в подходах. О зверски сожженном в паровозной топке белыми из контрразведки партизане Лазо и двух его товарищах известно всем ходившим в свое время в советскую среднюю школу. А вот о том, что сотворили эту жестокость офицеры атамана Семенова в ответ на демонстративный расстрел ЧК весной 1920 года 120 пленных каппелевских офицеров, известно лишь немногим специалистам по истории той войны. Тогда же произошел известный кровавый эпизод на корабле «Ангара», который очень часто муссируется как доказательство зверства белой контрразведки и о котором ради беспристрастности было бы неправильно умолчать. В январе 1920 года колчаковцы уходили под натиском красных из Иркутска, где уже попал в ловушку сам адмирал Колчак, и контрразведчики увели с уходящим за Байкал отрядом полковника Скипетрова из тюрьмы три десятка ранее арестованных врагов: большевиков и левых эсеров. Везти их за Байкал показалось излишним, и на судне «Ангара» эти заложники были убиты и сброшены за борт в байкальские воды, в том числе и одна женщина среди них. Слов нет, здесь проявлены белыми контрразведчиками жестокость и полное беззаконие, от которого тогда брезгливо отвернулись и многие в белом лагере, обвиняя в этой расправе руководивших на «Ангаре» казнью полковника Скипетрова и начальника контрразведки атамана Семенова по имени Сипайло, а также присутствовавшего при расправе английского офицера-советника Гранта. Скипетрова даже в белом лагере потребовали тогда за эту акцию самосуда к ответу, и чехословацкие легионеры арестовали его для следствия, но рухнувший фронт освободил Скипетрова от ответственности и позволил ему в эшелоне тех же чехословаков бежать в эмиграцию. Но и здесь речь идет о конкретном случае, точно подсчитано даже число жертв на «Ангаре» – их было ровно 31 человек. Не стоит забывать, что в эти же дни красные части победно гнали вконец растрепанную армию Колчака на восток к Байкалу. И по всей огромной Сибири в полыньях на реках легко можно было увидеть трупы расстрелянных ЧК безо всякого суда колчаковских офицеров и солдат, и было их там не 31 человек, а просто без счета.

А вот другой громкий и часто приводимый пример «белого террора» нужно отмести сразу, к собственно белым он никакого отношения не имеет. Это знаменитые двадцать шесть бакинских комиссаров, которых советская власть всегда объявляла казненными в Красноводске белогвардейцами и английскими интервентами. На картинках советских художников бакинских комиссаров в песках расстреливали или свирепые беляки, или какие-то опереточные восточные басмачи, а рядом маячили надменные англичане с тросточками. Все это к белым армиям или их службам контрразведки не имеет касательства. Эти 26 человек сбежали из тюрьмы в занятом английскими частями и мятежными азербайджанцами из «Мусават» Баку ночью и на корабле плыли к своим в красную Астрахань, но взбунтовавшаяся против них команда их арестовала и насильно привезла на другой берег Каспийского моря в Красноводск (сейчас носящий в независимом Туркменистане название Туркменбаши). Здесь бывших лидеров Бакинской коммуны арестовали люди так называемого «Закаспийского правительства» полностью из эсеров во главе с рабочим-социалистом Фунтиковым.

Здесь на окраине России, в Ашхабаде и Красноводске, был единственный островок победного восстания эсеров против Брестского мира в июле 1918 года. Только здесь эсеровские повстанцы во главе с рабочим-железнодорожником Фунтиковым и местные кадеты во главе с графом Доррером смогли тогда свергнуть режим большевиков и взять власть в Закаспийском крае, опираясь на поддержку туркменских националистов и помощь близких здесь англичан. Поначалу поднятый эсерами мятеж рабочих в Ашхабаде большевики тоже задавили, начальник местной ЧК Фролов устроил бойню в Ашхабаде, опираясь на интернациональные части венгров и латышей, он разогнал проэсеровский совет, начав в городе расстрелы. Но когда он с отрядом выступил на подавление волнений в Красноводске, в тылу у него машинист Фунтиков опять поднял эсеровскими лозунгами рабочих, те разбили отряд Фролова и расправились с ним, заодно захватив и расстреляв большевистского главу Совнаркома Туркестанской республики Полторацкого. И власть на этой окраине бывшей империи оказалась у эсеровского совета Фунтикова. До «бакинцев» они уже успели расправиться с местными девятью ашхабадскими комиссарами во главе с грузином Телией, арестовав их в день мятежа и позднее расстреляв за Ашхабадом. Никакие белые к этой расправе тоже не причастны. Эсеры из «Закаспийского правительства» считали себя истинными революционерами и, в отличие от белых, никакими даже военно-полевыми судами себя не утомляли, большевиков их рабочие дружины убивали запросто, по одному приказу, партия ПСР за долгие годы подполья научилась так действовать. Пришедшие сюда в 1919 году на смену «закаспийцам» настоящие белые из армии Деникина все это даже не одобрили, назначив следствие по этим бессудным казням, хотя расправились здесь эсеры с их общим врагом – большевиками. Так что в событиях за Каспием нет никакого следа «белого террора» или белой контрразведки, чтобы можно было это противопоставить действиям красной ВЧК.

Именно закаспийские эсеры приговорили бакинских большевиков к смерти «за измену делу революции и социализма» – это внутренняя разборка двух левых лагерей, белых «закаспийцы» Фунтикова не признавали и их верховному правительству Колчака в Омске никак не подчинялись. Англичане поблизости были, их генерал Маллесон привел в туркменские степи два полка из Индии, опасаясь занятия этой местности турками, и англичане здесь «Закаспийское правительство» эсера Фунтикова поддерживали, здесь под видом английского представителя был и сотрудник разведки МИ-6 Догерти. Но в решение казнить попавших сюда поневоле Шаумяна, Джапаридзе, Азизбекова и других бакинских коммунаров англичане особенно не вмешивались и уж точно их не расстреливали. Собственно никакого торжественного расстрела и не было: бакинских комиссаров солдаты Фунтикова вывели за Красноводск и частью перестреляли, а частью поотрубали им голову. Так что Сергей Есенин в посвященной жертвам этой расправы «Балладе о двадцати шести» в принципе правильно описал эту бойню, видимо зная некоторые ее детали: