Игорь Симбирцев - Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору

Сталин любил такие спектакли, как на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года, когда по его приказу Ежов требовал разрешения на расстрел Бухарина с Рыковым и сам Ежов был в числе проголосовавших за, а Сталин воздержался, предложив отправить дело на доследование. Ясно, что здесь был разыгран откровенный спектакль, и все Ежов делал по сценарию режиссера Сталина, который вел разведку сил в своем ЦК перед главным ударом репрессий по партии. Сталин затем расстрелял и многих проголосовавших за казнь (таких, как Косиор, Якир, да и сам Ежов), и голосовавших против (Пятницкий), а многих голосовавших против казни пощадил (Хрущев, Шкирятов и др.), у него была своя логика, а решение расстрелять Бухарина с Рыковым он явно принял еще до пленума. И кем выглядит на этом пленуме Ежов, возомнивший себя, возможно, хозяином страны, – рядовой марионеткой с написанной ему ролью, которую ликвидируют очень скоро. Так что никакого выхода спецслужб из-под жесткой руки власти в 30-х годах не произошло.

Фактор втянутости советских спецслужб в борьбу различных фракций и группировок внутри партии и советской власти в 20 – 30-х годах, без которого совершенно нельзя понять истинных причин репрессий 1936–1939 годов, наложил особый отпечаток на их историю в довоенном СССР. А быть может, и стал ключевым моментом во всей их жизни этих двух десятков лет.

Как мы помним, на волне революционного воодушевления поначалу после 1917 года в захватившей власть в стране партии большевиков были разрешены фракции и различные течения, как это принято в других партиях. Еще летом 1918 года против самого Ленина ополчились многие недовольные первыми шагами его правительства, в том числе и из числа наиболее преданных ему до октября 1917 года вождей партии, которых Ленин теперь корил за правый или левый уклон. Пошли различные фракции «левых коммунистов», «рабочей оппозиции», «троцкистов», «военной оппозиции», «демократического централизма» и так далее. Ленин, безусловно, запомнил атаку на него оппозиции с левого фланга, возглавленную такими его любимцами в партии, как Бухарин и Дзержинский, ставшими глашатаями «левых коммунистов». А с 1920 года поднимает голову и еще один явно левый уклон в партии в виде «Рабочей оппозиции», ее вожаки в 1920–1922 годах (Шляпников, Медведев, Мясников, Коллонтай, Бруно и др.) зовут к прямой демократии и к ограничению новой партийно-советской бюрократии. Тогда же как фракция окончательно оформляется в «троцкизм», и тоже с заметной опорой в Красной армии и РВС, где вокруг Троцкого масса его соратников. И почти у каждой такой оппозиции в начале 20-х годов среди сотрудников ГПУ разного ранга есть последователи или сочувствующие.

Видя же спецслужбу единой и монолитной защитницей своей власти, мечтая и о монолитности в самой партии, Ленин и его соратники приняли меры – Х съезд партии запретил внутри ее фракции и внутрипартийные группировки. Но поскольку ни «левые коммунисты», ни «правые», ни «троцкисты», ни «зиновьевцы», ни «сапроновцы» (демократические централисты), ни «медведевцы» (рабочая оппозиция) никуда не исчезли, а только потеряли легальный статус, внутрипартийная борьба с окончанием Гражданской войны возобновилась с новой силой. Уже в 1920 году один из самых влиятельных тогда лидеров партии большевиков Зиновьев на всероссийской конференции РКП(б) признал, что хотя сейчас у большевиков фракций в партии нет, но есть явные ручейки недовольства. В этой среде быстро появлялись все новые не оформленные легально фракции, типа «старых большевиков», пытавшихся примирить правых и левых, или «истинных марксистов-ленинцев».

Почти всегда в 20-х годах одним из первых требований оппозиции становилась отмена решения Х съезда партии о запрете на фракционную деятельность. И здесь началось наступление Троцкого и его соратников на группировку Сталина за предательство интересов революции, а взятый курс на укрепление социализма в СССР Троцкий назвал предательством революции, как и продолжавшуюся политику НЭПа. Так сформировался «троцкизм», хотя троцкистами эти люди (включая, естественно, самого Троцкого) себя не называли, именуя сами себя истинными большевиками-ленинцами, последователями дела умершего Ленина. В это же время «Рабочая оппозиция» в партии взывала прекратить обюрокрачивание партии и государственного аппарата, и здесь тоже главным трибуном и главарем «рабочей группы» оказался бывший чекист Гаврила Мясников. Этот организатор «красного террора» на Урале и убийца великого князя Михаила Романова гремел: «Бюрократов назначают с самого верха, а прикрываются именем пролетариата!», и у «рабочих оппозиционеров» в начале 20-х годов обнаружились сторонники из действующих чекистов. Другой лидер «Рабочей оппозиции» Лутовинов так переживал отход от военного коммунизма и мировой революции, что даже Ленина зачислил в ренегаты и отступники, в тоске по преданной революции он в 1924 году покончит с собой.

Появились среди чекистов и зиновьевцы, после того как в 1926 году в оппозицию Сталину перешли сторонники Зиновьева и Каменева, а затем они объединились в тактических целях выживания со сторонниками Троцкого в «Объединенную оппозицию». Штаб этой единой оппозиции тогда собирался на квартире троцкиста Смилги и планировал переход к подпольным методам борьбы с победившим их в партийной борьбе Сталиным. Одними из главных лидеров троцкистской и зиновьевской фракций стали Бакаев, в годы Гражданской войны начальник Петроградской ЧК, бывший замначальника Закавказской ЧК Панкратов, бывший начальник Уральской ЧК Черных, бывший начальник Грузинской ЧК Цинцадзе. Среди троцкистов выделялся своей жесткой позицией бывший в Гражданскую войну начальником Киевской ЧК Яков Лившиц, не отрекшийся от своих принципов даже после изгнания после 1927 года в числе других троцкистов из партии. В 1936 году Лившиц будет арестован и станет одним из ключевых обвиняемых на процессе о «Параллельном троцкистском центре», по итогам которого бывший чекист будет расстрелян, как и проходивший с ним по этому же делу другой троцкист и сотрудник ВЧК времен Гражданской войны Норкин.

Из-за этих же разногласий или подозрений в связях с какой-либо из фракций тихо удален из ГПУ бывший заместитель Дзержинского Уншлихт, ему же припомнили еще дореволюционные обвинения в связях с царской охранкой. В связи с подозрениями в троцкизме убрали с Лубянки и «рыцаря революции» Петерса. За тайные контакты с правой группой Бухарина позднее вынужден был покинуть ГПУ и первый заместитель председателя этой службы Трилиссер – никто из них потом не переживет зачищающего все эти сомнения Большого террора. Есть версия о каком-то очень высокопоставленном информаторе троцкистов в ГПУ – НКВД, предупреждавшем оппозицию об операциях спецслужб против нее. По мнению исследователей А.И. Колпакиди и Д.П. Прохорова в их книге «КГБ: спецоперации советской разведки», этим загадочным «мистером Икс» на Лубянке в 30-х годах был начальник Секретно-политического отдела ГПУ – НКВД Георгий Молчанов. Недаром его первым из людей Ягоды расстреляли в 1937 году, арестовав на посту начальника НКВД Белорусской ССР, сразу после допросов первых лидеров «троцкистско-зиновьевской оппозиции» – кто-то из них мог выдать роль Молчанова.