Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Записка Талейрана о Саксонии.Тем временем Талейран получил из Парижа декларации и инструкции, которых он просил у короля. Прежде всего в Мониторе 22 октября была опубликована следующая нота: «Франция не питает зависти ни к кому, она стремится лишь к восстановлению справедливого равновесия. Она ничего не добивается вне своих границ; она не намерена прислушиваться ни к каким инсинуациям, стремящимся установить систему погони просто за выгодой… и снова беря на себя роль, которая некогда обеспечила ей уважение и признательность народов…, Франция хочет опять стать опорой слабых и защитницей угнетенных». Затем следовало письмо короля, написанное 27 октября, одобрявшее декларации, сделанные на конгрессе Талейраном. «Нужно показать, что за словами стоит сила, и я дам приказ привести армию в военное положение». Из других писем Талейран узнал, что король имел беседу с Веллингтоном, английским посланником в Париже, что они в конце концов пришли к полному соглашению, что Веллингтон написал об этом в Лондон и что Кэстльри скоро получит приказание выступить в защиту Саксонии. Ввиду этого Людовик XVIII в дополнительных инструкциях, помеченных 25 октября, разрешил своему послу действовать солидарно с Австрией и Баварией, откровенно поговорить об этом, если это понадобится, с Кэстльри и заявить, что указанные государства «могут рассчитывать со стороны короля на самую энергичную военную поддержку для противодействия видам России и Пруссии как на Польшу, так и на Саксонию».

Почувствовав поддержку, Талейран перешел в наступление и 2 ноября пустил в обращение Мотивированную записку о Саксонии (Memoirе raisonne sur la Saxe), имевшую целью возбудить внимание общественного мнения в Германии и Англии. В Германии автор старался подействовать указанием на соблазн, который породит низложение саксонского короля, на заразительность этого примера, на опасность, заключающуюся в усилении прусского могущества; в Англии— следующим аргументом, подтвержденным историей целого столетия: «Одним из предлогов, приводившихся в доказательство необходимости присоединить Саксонию к Пруссии, было желание сделать из этой последней барьер против России. Но государи обеих этих стран [9] России и Пруссии. — Прим. ред. связаны узами такой дружбы, что пока оба они будут живы, им нечего опасаться друг друга. Таким образом, предосторожность эта могла бы относиться только к весьма отдаленному будущему. Но что сказали бы горячие сторонники этого присоединения, если бы им пришлось в будущем оказаться свидетелями того, как Пруссия опирается на Россию, чтобы добиться в Германии еще большего расширения, облегченного присоединением Саксонии, и, с своей стороны, поддерживает Россию в ее предприятиях против Турецкой империи? Такая перспектива не только возможна, но даже весьма вероятна, так как это в порядке вещей».

Факт тот, что подобное положение наступило и что Европа была этим потрясена до основания. Дружба между государями перешла от отцов к детям и продолжалась между Николаем, братом Александра, зятем Фридриха-Вильгельма III, и Фридрихом-Вильгельмом III, а позднее между Фридрихом-Вильгельмом IV и его братом Вильгельмом I и племянником их Александром II. Дружба эта помогла Пруссии осуществить, и даже сверх ожиданий, ее заветные мечты 1814 года. Территория Пруссии, увеличенная на целую треть, возвысилась до размеров Германской империи. А в 1866–1871 годах Пруссия добилась отвоевания Эльзас-Лотарингии у Франции. Союз между Россией и Пруссией прекратился лишь в 1878 году, когда Россия захватила на Востоке свою долю и когда Пруссия сочла удобным расторгнуть договор и, получив свое с избытком, не нуждаясь в дальнейших завоеваниях, принудила Россию возвратить свою добычу.

Пруссаки занимают Саксонию.Со всех сторон говорили о войне, и Талейран не только не старался положить конец этим слухам, но даже сам распространял их. Теперь уже не пытались изолировать его. Тогда Александр решился нанести удар, который, по его мнению, должен был раз навсегда покончить с происками его противников. 8 ноября Репнин, командующий русским оккупационным корпусом в Саксонии, попрощался с саксонцами и объявил им, что они переходят во власть прусской администрации «в силу соглашения, состоявшегося между Россией и Пруссией и признанного Австрией и Англией». 10 ноября прусские генералы вступили во владение Саксонией. Эта новость не была еще известна в Вене, когда в субботу 12 ноября император Александр снова пригласил к себе Талейрана. Факт уже совершился, но требовалась ратификация его конгрессом, и для русского императора было желательно получить согласие Франции. Это свидание было повторением предыдущего, с той только разницей, что тон беседы был более мягким и более обходительным. Александр старался представить саксонский вопрос в виде семейного дела (мать Людовика XVIII была саксонкой) и намекнуть, что более непосредственный семейный интерес Бурбонов лежит в другом месте. Прежде он делал на эту тему лишь отдельные намеки, теперь же он заговорил открыто: «Надеюсь, что все это поведет к сближению между Францией и Россией. Каковы на этот счет намерения короля?» — «Король никогда не забудет услуг, оказанных ему вашим величеством». — «Послушайте, давайте заключим сделку: будьте предупредительны ко мне в саксонском вопросе, а я буду предупредителен к вам в вопросе неаполитанском. С этой стороны я не имею никаких обязательств». — «Ваше величество прекрасно знает, что подобная сделка невозможна. Эти два вопроса не равноценны. Не может быть, чтобы ваше величество не желало в неаполитанском вопросе того же самого, чего желаем мы». — «Попробуйте тогда убедить пруссаков, чтобы они вернули мне мое слово!» — «Прусский король находится целиком под влиянием вашего величества, и вы имеете полную возможность его удовлетворить». — «Каким образом?» — «Оставив ему побольше территории в Польше!» — «Вы предлагаете мне довольно странный исход: вы хотите, чтобы я платил из своего кармана».

У Талейрана создалось впечатление, что в сущности царь начинает сдаваться и что если найти какой-нибудь выход, способный удовлетворить пруссаков и в то же время не заставляющий Александра пожертвовать слишком многим из его претензий, то царь согласится на компромисс из опасения всеобщей войны. По окончании аудиенции Талейран узнал t что пруссаки уже вступили во владение Саксонией и что Меттерних и Кэстльри были удивительным образом одурачены Гарденбергом. Гарденберг, приняв их условное согласие за безусловное, превратил их предложение уступить Саксонию Пруссии в том случае, если она соединится с ними против России, в окончательное разрешение занять Саксонию и официально заявил об этом согласии Австрии и Англии. Талейран застал их, особенно Кэстльри, страшно разгневанными: английскому министру меньше всего пристало являться перед парламентом в роли одураченного дипломата. Но Талейран ничуть не скрывал от себя, что англичане решатся на расторжение Шомонского договора лишь в случае крайней военной необходимости.