Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

Наполеон III и реакционная политика.Вскоре после этого кабинет Ратацци, как бы в награду за корректность, проявленную им в данном случае, рискнул объявить Европе (циркуляром от 10 сентября 1862 г.), что «вся нация требует своей столицы и что нынешнее положение дел, сделавшееся совершенно нестерпимым, повлечет для королевского правительства самые нежелательные последствия, способные серьезнейшим образом нарушить спокойствие Европы и религиозные интересы католицизма».

Это требование, холодно встреченное Россией и Пруссией и враждебно Австрией, вызвало полное одобрение британского кабинета, который был весьма доволен затруднительным положением Франции. Что же касается Наполеона III, то он в глубине души был бы рад уступить желаниям итальянского народа. Принц Наполеон и его сторонники старались влиять на императора в этом именно смысле, но императрица, Валевский и вожди консервативной партии всеми силами противились подобному шагу. Они указывали императору, что клерикальная- оппозиция, возникшая во Франции с 1869 года, может отнять у правительства голоса значительной части страны на выборах 1863 года. Поэтому император круто повернул вспять, отозвав Венедетти из Турина, а Лавалетта из Рима, передал портфель иностранных дел Друэн де Люису, который пользовался симпатией «св. престола» (15 октября), и сообщил туринскому кабинету, что в настоящий момент не находит возможным согласиться на предложения, изложенные в циркуляре от 10 сентября.

Результатом этого заявления было падение министерства Ратацци (5 декабря). Виктор-Эммануил вынужден был составить деловой кабинет и занять выжидательное положение. Франко-итальянская дружба казалась фактически конченной.

Новый поворот; конвенция 15 сентября 1864 года.В течение всего 1863 и части 1864 года итальянское правительство (при министерствах Фарини и Мипгетти) озабочено было, по видимому, исключительно внутренними трудностями (приведением в порядок финансов, закрытием монашеских орденов и т. п.). В тот же период времени вопросы польский и датский поглощали все внимание великих держав. Известно, что связанные с ними события сильно дискредитировали французское правительство. Наполеон III маневрировал так не искусно, что успел настроить против себя разом и Россию, и Пруссию, и Австрию; одно время он вынужден был даже опасаться, что эти державы соединятся против него и восстановят Священный союз. А так как в тот момент он по целому ряду причин не мог ждать никакой помощи от Англии, то у него оставался только один возможный союзник — Италия.

Поэтому он еще раз повернул фронт и в июне 1864 года возобновил с Турином дипломатические сношения, прерванные в 1862 году. На этот раз дипломатические агенты Виктора-Эммануила (Нигра, Пеполи и. др.), поддерживаемые принцем Наполеоном, Бенедетти и Лавалеттом, остерегались требовать Рима, но они напомнили Наполеону III его обещание освободить Италию до Адриатического моря. На это император возразил, что он может подарить итальянцам Венецию не иначе, как после войны с тремя северными державами. Пеполи и Нигра не решились настаивать, но позволили себе заметить, что если Италия не начнет войны, то она рано или поздно сама подвергнется нападению со стороны Австрии. В последнем случае ей безусловно необходима в полном смысле слова стратегическая столица, находящаяся в безопасном месте, и Флоренция, прикрываемая рекой По и Апеннинами, представляет гораздо больше безопасности, чем Турин.

Французское правительство не стало противоречить. Тогда итальянские дипломаты начали доказывать, что перемещение правительства в Тоскану произведет на всем полуострове самое дурное впечатление и что если итальянцам, страстно желающим иметь столицей Рим, суждено пережить такое глубокое разочарование, то было бы справедливо доставить им хоть некоторое утешение, прекратив оккупацию Папской (Церковной) области чужеземными войсками. При этом, как объясняли дипломаты, светская власть папы не подвергнется ни малейшей опасности; Виктор-Эммануил не тронет нынешних папских владений, а в случае нужды будет даже защищать их от всяких посягательств.

Наполеон III только и ждал убедительных аргументов. Таким путем и заключена была конвенция 15 сентября 1864 года, — по которой Италия обязалась не нападать на владения «св. престола» и даже охранять их, а Франция обещала отозвать свои войска, когда будет организована собственная армия папы, но во всяком случае не позже как через два года. «Св. отец» мог сформировать свою армию в том виде, в каком ему заблагорассудится, но с тем непременным условием, что она ни в каком случае не превратится в орудие нападения на Италию. Наконец, Италия должна была принять на себя известную долю долга бывших церковных владений в пропорции с размерами территории, которую получит.

Этот договор был, очевидно, полон недомолвок и задних мыслей. Если бы в Риме вспыхнула революция, которую итальянскому правительству нетрудно было бы спровоцировать, то оно поспешило бы, конечно, занять город под предлогом восстановления порядка. Но в предвидении этой возможности французское правительство, со своей стороны, оставило за собой полную свободу вмешательства. Одно время можно было думать, что сентябрьская конвенция послужит залогом примирения между Италией и Наполеоном III, но впоследствии выяснилось, что она-то и довела их до окончательного разрыва.

Пий IX и «Силлабус».Этот договор, заключенный без предварительного совещания с римской курией, естественно должен был возмутить папу. Пий IX ответил на него актом, который должен был значительно увеличить затруднения французского императора. 8 декабря 1864 года он обнародовал энциклику Quanta сига, а затем вскоре стал достоянием гласности и сопровождавший эту энциклику Силлабус, где был перечислен ряд положений, которые папа от имени католической церкви предавал анафеме как нечестивые и еретические. Это двойное исповедание веры, проникнутое истинно средневековым духом, было радикальным отрицанием всех современных вольностей; с грубой и наивной откровенностью оно осуждало элементарные принципы государственного права, провозглашенные Францией в 1789 году и принятые по ее примеру почти всей Европой (в частности — Италией).

Прусско-итальянский союз.Опубликование папского манифеста, который Виктор-Эммануил обошел презрительным молчанием, но которым Наполеон III был до крайности раздражен (ибо этот документ увеличил дерзость французского духовенства), снова сблизило Францию и Италию. Чтобы смирить нетерпение итальянцев, заветной мечтой которых по-прежнему оставалось обладание Римом, Наполеон III выразил готовность облегчить им приобретение Венеции. Для достижения этой цели он пе объявил войны Австрии, а просто помог Италии сблизиться с Пруссией, которая по окончании войны за герцогства Шлезвиг и Голштинию искала ссоры с Австрией.