Эрнест Лависс - Том 7. Конец века (1870-1900). Часть первая

Норвегия и уния.Уже то обстоятельство, что левая приобретала все более значительное, иногда преобладающее влияние, неизбежно должно было еще усилить значение этого щекотливого и постоянно стоявшего на очереди вопроса; ведь, как только что было указано, именно либералы задались целью изменить установленный в 1814 году порядок вещей. Впрочем, их взгляды на этот вопрос не только не были едины, но даже не всегда достаточно определенны; поэтому трудно было бы резюмировать их программу. Они лишь более резко выражают тенденции, обнаружившиеся тотчас после заключения унии и охарактеризованные нами в своем месте. Мы указали также, что норвежское национальное чувство в разное время проявлялось по самым различным поводам. В то время, о котором идет речь, его волновали главным образом два требования: первое — требование самолюбия — вопрос о собственном знамени; второе, более важное и практическое, — вопрос о преобразовании ведомства иностранных дел.

Напомним, что только это ведомство да еще королевская власть являлись установлениями, общими для обоих государств. Посольства и консульства были общие, каждое государство вносило свою долю на их содержание, но эти общие посольства и консульства, в которых чиновниками состояли и шведы и норвежцы, находились под руководством шведского министра иностранных дел, — который, в силу шведской конституции, должен был быть шведом. Такая организация казалась норвежцам ненормальной, унизительной и противоречащей их интересам; они и стали выдвигать проекты различных преобразований, требуя то отдельных консульств, то особых посольств, то, наконец, «общего» министра или даже двух разных министров. Все эти идеи, впрочем, поддерживались не всегда с одинаковой энергией, а главное — в защите их норвежцы не проявляли большой последовательности; поэтому невозможно избежать некоторой путаницы при изложении вызванных ими препирательств.

Приход к власти министерства Свердрупа совершенно естественно повлек за собой провозглашение необходимости для Норвегии вмешаться самым энергичным образом в руководство своей внешней политикой. С 1886 года требования стали более определенными; упор делался по преимуществу на возможность для министра иностранных дел быть норвежцем и еще на один, более сложный вопрос. И конституции и обычай требовали, чтобы все дела обсуждались королем и его министрами в советах, состав которых менялся соответственно предмету обсуждения; теперь высказывалось пожелание, чтобы в советах, где обсуждались вопросы внешней политики, Норвегия была представлена наравне со Швецией. В последующие годы агитация все усиливалась, даже тогда, когда власть перешла в руки умеренных консерваторов. Различные инциденты поддерживали и усиливали возбуждение; один из них произошел в Парилке. Швеция официально не участвовала в выставке 1889 года, а Норвегия приняла в ней участие; по приказу из Стокгольма посольство не присутствовало на открытии выставки, и этот факт, который как бы свидетельствовал о зависимости Норвегии от Швеции, разумеется, произвел сильное впечатление. В следующем же году дебатировался вопрос о дипломатическом представительстве Норвегии, и, чтобы подчеркнуть свои намерения и настоять на своей точке зрения, большинство начало отказывать в кредитах на некоторые посольства, считавшиеся им бесполезными для страны. Министерство Станга попыталось умиротворить враждующих посредством комбинации, обеспечивавшей равенство обоих государств в общих советах, где должны обсуждаться отношения с иностранными государствами. Но стортинг слышать ничего не хотел и отказывался признать шведского министра. Министерство Станга уступило место министерству Стена. Радикалы внесли в свою программу требование отдельного норвежского министерства иностранных дел, и выборы в законодательные собрания закончились победой левой (осенью 1891 года). В следующую сессию стортинг 25 февраля 1892 года, прибегнув к старинному приему, принял порядок дня, объявлявший вопрос о консульствах «чисто норвежским» делом.

Образ действий Швеции.Переговоры между королевствами. В результате всех этих осложнений дела приняли такой оборот, что шведское правительство, исходя (так же, как в 1860 году по вопросу о должности генерал-губернатора) из убеждения, что без его участия ничто, касающееся иностранных дел, не подлежит изменению, не могло уже больше делать вид, что игнорирует создавшееся положение. Действуя таким образом, оно опиралось на сейм и общественное мнение, которое начинало обнаруживать серьезное беспокойство. Почти вся страна по прежнему смотрела на свои отношения к «братскому народу» с точки зрения принципов времен Карла-Иоанна. С другой стороны, норвежская агитация приводила к нападкам на короля, живо задевавшим монархические чувства шведов. Сильнее всех поэтому были раздражены консерваторы, имевшие в это время большинство в сейме; некоторые из них уже не останавливались даже перед самыми крайними предложениями и утверждали, что всякие переговоры бесполезны и опасны: всякая реформа унии потребовала бы пересмотра конституции, в Норвегии всегда происходящего чрезвычайно медленно. Норвегия, утверждали консерваторы, воспользуется проволочкой и подготовится к вооруженной борьбе; поэтому лучше опередить се и немедленно самыми решительными средствами навязать ей приемлемое решение.

Однако король и его советники отнюдь не были склонны усвоить такую крайнюю точку зрения. Шведское правительство предложило норвежскому начать переговоры, дав понять, что оно готово допустить, чтобы норвежец мог сделаться министром иностранных дел. Большинство стортинга отказалось от переговоров и ограничилось тем, что снова приняло порядок дня от 25 февраля 1892 года; с другой стороны, оно приняло кредиты на консульства лишь под условием, чтобы правительство в определенный срок изменило существующую организацию; король, не соглашавшийся на это условие, отказался санкционировать постановления стортинга. Тем временем вопросы, касавшиеся министерства иностранных дел и дипломатического представительства, беспрерывно поднимались как в палатах, так и во всей стране. В Швеции общественное мнение волновалось все сильнее, и сейм торжественно подтвердил свое право вмешательства, так что отношения между обоими государствами с каждым днем становились все более натянутыми.

Тем временем произошли общие выборы в стортинг (осенью 1894 года). Радикалы потеряли несколько голосов, но сохранили большинство, и консервативное министерство Станга подало в отставку. Король попросил его временно остаться у дел и вступил в непосредственные переговоры с большинством, заявив о своем желании управлять в согласии с ним, под условием, чтобы стоявшие в порядке дня вопросы, удовлетворительное разрешение которых для обеих сторон представлялось невозможным, были сняты и в принципе допущены были переговоры со Швецией. Трудные и запутанные переговоры тянулись несколько месяцев. В июне левая все же решила пойти на уступки, но министерский кризис затянулся еще на некоторое время, и только в сентябре был наконец сформирован коалиционный кабинет Гагерупа. Почти в то же время учрежден был и приступил к работе составленный из представителей Швеции и Норвегии комитет, назначенный обоими правительствами для изучения изменений, которые необходимо внести в унию (декабрь 1895 г.).