Анна Комнина - Алексиада

Ведь отцы и деды некоторых ныне здравствующих людей были очевидцами описываемых событий.

3. Главное же, что побудило меня приступить к описанию деяний отца, заключается в следующем: у меня был муж, с которым я сочеталась законным браком, кесарь Никифор из рода Вриенниев [11] Никифор Вриенний, муж Анны, — сын или внук мятежника Никифора Вриенния Старшего, о котором писательница рассказывает в дальнейшем (ср. прим. 750). До замужества с Вриеннием Анна была обручена с малолетним сыном Михаила Дуки Константином (см. Предисл., стр. 11). , человек, намного превосходивший окружающих и необыкновенной красотой своею, и большим умом, и красноречием. Он казался настоящим чудом всем, кому довелось видеть или слышать его. Но чтобы повествование не сбилось со своего пути, расскажу обо всем по порядку.

Будучи во всех отношениях выдающимся человеком, он участвовал в войнах вместе с моим братом, самодержцем Иоанном, водившим войско в поход против различных варварских народов, вторгшихся в Сирию, и возвратившим под свою власть Антиохию [12] Император Иоанн II Комнин (1118—1143) вел длительные войны с сербами, печенегами и венграми, но главными его врагами были норманны, владевшие Сирией. В данном случае Анна имеет в виду так называемый сирийский поход, во время которого Иоанн захватил Киликию и Антиохию. О дате этого похода см. ниже, прим. 19. . Кесарь и в тяжких трудах не пренебрегал литературными занятиями и написал различные сочинения, достойные памяти. Но своим основным долгом он считал, повинуясь императрице [13] Анна говорит о своей матери, жене Алексея — Ирине Дукене. Ирина была одной из трех дочерей протовестиария Андроника Дуки, сына кесаря Иоанна, о котором Анна неоднократно упоминает в своей истории. Алексей Комнин женился на Ирине в 1077 г. Инициатива этого брака исходила от семьи Дук, и он был заключен вопреки воле царствовавшего тогда Михаила Дуки и особенно матери Алексея, Анны Далассины, враждебно относившейся к дому Дук (Nic. Br., III, 6). Об Ирине см. Диль, Византийские портреты, вып. 2, стр. 41—65. , описывать все то, что касалось моего отца, самодержца ромеев Алексея, и излагать в книгах деяния его царственности. Делал он это тогда, когда обстоятельства позволяли ему, забыв о войне и отложив в сторону оружие, обратиться к писанию и литературному труду [14] Исторический труд Никифора Вриенния носит название Υλη ιστοριας, т. е. «Материал для истории». Единственная рукопись сочинения Никифора, которая легла в основу существующих изданий, ныне утеряна (см. Moravcsik, Byzantinoturcica, I, Ss. 443—444). В I и II книгах «Алексиады» Анна широко пользуется трудом своего мужа (см. Предисл., стр. 19). . Свое повествование он начал со старых времен, и в этом подчинился он повелению госпожи, а именно с самодержца ромеев Диогена [15] На самом деле сочинение Вриенния начинается с рассказа о первых Комниных — Мануиле и его сыновьях Исааке и Иоанне. Затем Вриенний действительно переходит к повествованию о царствовании Романа Диогена (1068—1071). , и дошел постепенно до того, о ком собирался писать. При Дио- {54}гене мой отец только достиг цветущего юношеского возраста, до этого же он не был еще и юношей и не совершил ничего достойного описания, если только кто-нибудь не вздумает превозносить его детские забавы.

Такова была, как это показывает само сочинение, цель кесаря. Но не свершились его надежды, не закончил он свою историю, а остановился, доведя рассказ до времени императора Никифора Вотаниата [16] Произведение Никифора Вриенния кончается изложением событий 1079 г. О Никифоре Вотаниате см. прим. 57. . Не позволили ему обстоятельства продолжать свое сочинение, и этим был нанесен ущерб событиям, оставшимся вне повествования, что лишило удовольствия читателей. Поэтому я сама решила описать подвиги моего отца, дабы столь великие деяния не пропали для потомства.

Все, кому приходилось читать сочинение кесаря, знают, какой гармонией и изяществом обладал его слог. Однако, не завершив, как я сказала, своего повествования, он набросал его начерно и привез нам с чужбины полузаконченным. Увы, он привез вместе с ним и смертельную болезнь, которую приобрел там из-за безмерных страданий то ли в результате постоянных военных трудов, то ли по причине несказанной заботы о нас — ведь заботливость была ему свойственна, а тяжкие труды кесаря не имели конца. К тому же губительные колебания климата [17] Климат Сирии византийцы считали непереносимым. См., например, описание путешествия в Сирию младшего современника Анны, Константина Манасси: «О дурной из дурных, всем ненавистный Тир! Какой язык ритора опишет твой тяжелый, удушливый воздух и губительный жар солнца?» (Horna, Das Hodoiporikon..., S. 335). приготовили ему смертельный напиток. Тяжело больной, отправился он воевать в Сирию и Киликию; затем сирийцы передали его, разбитого недугами, киликийцам, киликийцы — памфилийцам, памфилийцы — лидийцам, Лидия — Вифинии, а Вифиния — царственному городу [18] Царственный город, царица городов — так византийцы называли Константинополь. и нам. В это время у него от многочисленных невзгод уже распухли внутренности. Совершенно не имея сил, он хотел тем не менее поведать обо всем, что с ним произошло. Однако он не мог этого сделать и из-за болезни и потому, что я препятствовала ему, опасаясь, как бы рассказами он не разбередил своих ран [19] Дата смерти Никифора Вриенния и соответственно время похода Иоанна II в Киликию и Сирию определяются недо- {439} статочно точно. Авторы общих работ (см., например, Ostrogorsky, History.. ., р. 336) относят обычно экспедицию в Киликию к весне 1137 г. Однако Никифор умер не позднее 1136 г., так как его имя включено в поминальный список в типике монастыря Пандократора, составленном в октябре 1136 г. (см. Каждан, Еще раз о Киннаме..., стр. 14, прим. 3). Следовательно, и начало Киликийского похода надо относить ко времени до 1136 г. В свете этих данных представляется весьма сомнительным предположение Б. Лейба (Leib, Alexiade, Ι, р. 169), что Вриенний принимал участие во взятии Иоанном II Антиохии (лето 1137 г.). По-видимому, он вернулся в Константинополь еще до конца экспедиции. .

4. Дойдя до этого места, я почувствовала, как черная ночь обволакивает мою душу, а мои глаза наполняются потоками слез. Какого советчика потеряли ромеи! Сколько он приобрел тонкого опыта в делах! Какое знание науки! Сколь многосторонняя эрудиция (я говорю как о христианских, так и о светских науках)! [20] Я говорю как о христианских, так и о светских науках — της θυραίας και της ημετέρας αυλης. Слово η αυλή Анна употребляет в значении «вера», «религия» (см.: XIII, 12, стр. 364; XIV, 8, стр. 396—397). Ε. Доуэс (Dawes, Anna Comnena) неверно переводит αυλή буквально: yard «двор». Какое изящество сквозило во всей его фигуре, а его внешность, как утверждали люди, была достойна не земного владыки, а напоминала о божественной, о высшей доле [21] О божественной, о высшей доле (αλλα και θειοτέρας και κρείττονος). Переводим с учетом конъектуры Бьюри (Bury, Some notes.. ., № 2). Параллельные места из произведений Пселла и Зонары в подкрепление чтения Бьюри приводит Дж. Баклер (Buckler, Anna Comnena..., р. 32, n. 5). Ειδους ουκ ’αξίου τυραννίδος («внешность... достойна неземного владыки») — цитата из Еврипида (Эол, фр. 15; ср. Nic. Br., IV, 15). .