Анна Комнина - Алексиада

Что касается меня, то с самих, как говорится, «порфирных пеленок» я встречалась со многими горестями и испытала недоброжелательство судьбы, если не считать за улыбнувшееся мне доброе счастье то обстоятельство, что родитель и родительница мои были императорами, а сама я выросла в Порфире. {55}В остальном, увы, были лишь волнения и бури. Орфей своим пением привел в движение камни, леса и вообще всю неодухотворенную природу, флейтист Тимофей [22] Этот образ дважды встречается у Анны (IX, 5, стр. 253; ср. Nic. Br., III, 17). Трудно сказать, откуда писательница заимствовала этот эпизод. Античные памятники ничего не сообщают о флейтисте Александра Македонского Тимофее. Возможно, этот эпизод заимствован из какой-нибудь средневековой версии «Александрии». , исполнив Александру воинскую мелодию, побудил македонца тотчас взяться за меч и щит. Рассказы же обо мне не приведут в движение вещи, не сподвигнут людей к оружию и битве, но они могут исторгнуть слезы у слушателей и вызвать сострадание не только у одухотворенного существа, но и у неодушевленной природы. Я скорблю по кесарю; его неожиданная смерть ранила меня в самую душу.

Все предыдущие горести можно сравнить с этим огромным несчастьем, как капли с Атлантическим океаном или волнами Адриатического моря. Более того, те горести, видимо, только предваряли скорбь: до меня как бы заранее доходили дым от печи огненной [23] Анна пользуется распространенным библейским образом, «см. «Greek-english lexicon of the New Testament», s. v. κάμινος. , жар этого несказанного пекла, пламень ежедневно пылающего страшного пожара. О невидимое, но испепеляющее пламя! Пламя, которое распространяется тайно, горит не истощаясь и иссушает сердце. Внешне кажется, что мы остаемся неопаленными, хотя пламя проникает до мозга костей, до самых глубин души. Однако, вижу я, чувства мои увели меня в сторону от предмета повествования: кесарь предстал передо мною, и скорбные воспоминания о кесаре влили в меня огромную скорбь.

Смахнув с глаз слезы и взяв себя в руки, я продолжу повествование и, как говорится в трагедии [24] Еврипид, Гекуба, 518. , буду иметь двойной повод для слез, в несчастье вспоминая о несчастьях. Ведь вести рассказ о таком императоре — значит вызвать воспоминания о добродетели этого великого человека и о его чудесных подвигах, а эти воспоминания исторгают у меня горячие слезы, и я рыдаю вместе со всей вселенной. Воспоминание о нем и рассказ о его царствовании для меня — источник слез, для других — напоминание о понесенной утрате. Итак [25] Здесь начинается флорентийская рукопись (F). , следует начать повествование о моем отце с того места, откуда это всего удобнее сделать, а удобнее всего оттуда, откуда мой рассказ будет наиболее ясным и соответствующим законам исторического сочинения.

1. Мой отец, император Алексей, и до вступления на императорский престол принес большую пользу Ромейскому государству. Он начал службу еще при Романе Диогене [26] Роман IV Диоген (1068—1071). . Алексей был замечательный человек, своим бесстрашием превосходивший всех окружающих. В возрасте четырнадцати лет он стре- {56}мился принять участие в большой военной экспедиции против персов [27] Имеется в виду поход Романа Диогена против сельджуков в 1071 г., закончившийся поражением византийцев при Манцикерте (см. Cahen, La campagne de Mantzikert.. .). Архаизированным этниконом πέρσαι не только Анна, но и другие авторы XI—XII вв. называли сельджуков (Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 252 sq.). , которую предпринял император Диоген; в своем неудержимом стремлении Алексей разражался угрозами по адресу варваров и говорил, что в битве напоит свой меч их кровью. Таким воинственным был этот юноша. Однако самодержец Диоген не разрешил ему следовать за собой, ибо мать Алексея [28] Анна Далассина, мать Алексея I, была одной из активнейших сторонниц Романа Диогена. После низвержения Диогена она была предана суду по обвинению в том, что поддер- {440} живала переписку с низложенным императором. По решению суда Анна Далассина вместе с детьми была отправлена в ссылку (Nic. Br., I, 22). переживала в то время глубокую скорбь: она оплакивала смерть своего первенца Мануила [29] Мануил Комнин был произведен Романом Диогеном в высокий придворный чин куропалата (Attal., р. 138; Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 151—152) и назначен стратигом-автократором восточных тагм (Nic. Br., I, 7). Позднее должность стратига-автократора занял Алексей (см. прим. 38). Сражаясь с турками в Малой Азии, Мануил около 1070 г. был взят в плен турецким полководцем Хрисоскулом, однако уговорил последнего явиться вместе с ним в Константинополь. Ранней весной 1071 г. Мануил вновь выступил в поход, но скончался от ушной болезни в Вифинии (Nic. Br., I, 11—12). , совершившего во славу Ромейской державы великие и удивительные подвиги. Диоген не хотел лишить последнего утешения эту женщину, которая еще не знала, где ей похоронить первого сына, а уже отправляла на войну второго [30] Еще не знала, где ей похоронить первого сына, а уже отправляла на войну второго — τον μεν των υιέων μηκέτι γινώσκουσα ου κατορύξειε, τον δε αποστέλλουσα εν πολέμοις. Допустимо двоякое понимание этого места. Под τον δέ можно подразумевать как старшего брата Алексея — Исаака, так и самого Алексея. Мы склоняемся ко второму варианту, ибо у Никифора Вриенния (Nic. Br., I, 12), сочинение которого Анна в данном случае берет в основу, ни словом не упоминается об Исааке. и опасалась, как бы с юношей не случилось беды и смерть не настигла его в неведомом уголке земли. Поэтому Диоген заставил юношу Алексея вернуться к матери. Тогда, хотя и против воли, он был удален из рядов воинов [31] По сообщению Никифора Вриенния (Nic. Br., I, 12), «доблестная и великая духом» Анна Далассина после смерти Мануила сама отправила Алексея к Роману Диогену. Алексей нагнал ромейское войско у Дорилея, но император отослал юношу назад. , но пришло время, и перед ним открылся широкий простор для подвигов. И действительно, о мужестве Алексея свидетельствовали его успехи в борьбе с Руселем [32] Русель — предводитель норманнского отряда византийского войска. Во время похода Исаака Комнина на турок (около 1073 г.) Русель поднял мятеж, разбил посланное против него войско, взял в плен кесаря Иоанна Дуку и его сына Андроника. Русель дошел до Константинополя, победил отряды Никифора Палеолога, провозгласил византийским императором плененного им Иоанна Дуку, но вскоре после этого сам попал в плен к туркам. Когда Руселя выкупили из плена, он отправился в Анатолик, где продолжал борьбу с Византией. Тогда-то против него и был послан Алексей. Следующие события, которые описывает Анна, относятся к 1073—1074 гг. (О Руселе см. Schlumberger, Deux chefs normands. .., р. 296). , которую он вел при императоре Михаиле Дуке [33] Михаил VII Дука Парапинак (1071—1078), старший сын императора Константина Дуки и Евдокии. После пленения Романа Диогена в 1071 г. по настоянию кесаря Иоанна Дуки Михаил был провозглашен императором — соправителем своей матери Евдокии. Однако вскоре Евдокия была удалена {441} в монастырь, и Михаил получил единодержавную власть (Nic. Br., I, 18—20). Византийские авторы (особенно Атталиат) постоянно упрекают Михаила в легкомыслии и неумении управлять государственными делами. после низложения императора Диогена.